Саварка - страница 14

— Тарем, тарем! — согласился Саварка. Надо ему приглядываться к Тёпке. Всегда будет знать, что делать. Все равно он обманет Тёпку. Отмоет руки от смолы без мыла и порошка.

На другой день Саварка на берегу Оби долго тер руки песком. От холодной воды руки у него покраснели, как гусиные лапы.

— Ты мыл руки? — передразнил он Тёпку и улыбнулся. Но тут же со страхом подумал о ночи. Лариса Ивановна хорошая. Не рассказала ребятам, что он падал с кровати. А если узнает Тёпка или Нябинэ, пропадет он! Задразнят они его! Будут смеяться!

Мальчик стал мучительно думать, что ему делать. Вечер не принес облегчения. Ребята в комнате улеглись. Лариса Ивановна подошла и поправила на Саварке одеяло.

— Спокойной ночи!

— Спокойной ночи! — громко сказал мальчик. — Лариса Ивановна, я помню: одеяло убежало, улетела простыня.

— Спать, спать! Завтра мне расскажешь!

Саварка страдальчески вздохнул. В темноте крепко ухватился за железные перекладины.

Ребята в комнате скоро затихли. Кто-то храпел с присвистом. Саварка тихо выбежал в коридор. С вешалки снял малицу.

В комнате мальчик положил малицу на кровать. Прикрыл ее одеялом. А сам улегся под кровать, на полу. Привалился спиной к теплым кирпичам. Спокойно ему и хорошо. Можно кататься из стороны в сторону — никуда не упадешь.

Засыпая, Саварка слышал, как в комнату входила Лариса Ивановна, зажигала свет. Укрывала ребят.

— Явтысов, — тихо сказала она малице, закрытой одеялом. — Ты на самолете не испугался летать. И кровати бояться не нужно. Спи спокойно.

— Тарем, тарем!

Северный ветер налетал внезапно. Дул вдоль реки, гоня против течения высокие черные волны. На их гребешках, как концы веревок, закручивались белые барашки.

В солнечные дни волны просвечивались и, как огромные рыбины, блестели серебряной чешуей.

Но такое случалось редко. Каждый день дождевые облака ползли над тундрой, цепляясь за высокий берег Оби и крыши домов. Холодные дожди секли землю. А иногда ветер приносил и снег.

Саварка отвернулся от ветра. Быстро вбежал в интернат. Вспомнил.

…Ветер и дождь загоняли его в чум. Он садился к костру. От сучьев яры было жарко. Он пил чай, слушал песню ветра. Ветер злился, хлопал мокрыми шкурами.

Приходил усталый отец. С его мокрой малицы на латы набегали большие лужи. Отец снимал мокрую рубаху, тобоки. Переодевался в сухое. Пил чай. Кружка за кружкой, чтобы согреться.

Во время долгих дождей у отца краснели глаза, начинала болеть голова. Он долго кашлял.

…В столовой Саварка услышал, что заболела Нябинэ. Катя Хороля сказала учительнице:

— Глотать ей больно. Горло болит.

— Мало чая пила, — авторитетно изрек Саварка.

— Ты не лезь, если ничего не понимаешь, — обиделась Катя Хороля за свою подругу. — Нашелся доктор. Лариса Ивановна даст Нябинэ лекарство.

— Горькое?

— Мужик, сладких лекарств не варят, — сказал уверенно Тёпка. Прижал Саваркину голову к столу. — Вставай! Хватит трескать чай! Лопнешь!

В коридоре Саварка столкнулся с учительницей. Лариса Ивановна шла в спальню девочек. В руке она держала блестящую коробочку, где лежал шприц с иголками, и стеклянную банку с порошками.

«Лучше не болеть, — подумал Саварка. — Заставит кушать горькие лекарства». Он собрался улизнуть, но учительница остановила:

— Явтысов, горло не болит?

— Нет, — Саварка отрицательно затряс головой.

— Подождешь меня. Надо тебе смерить температуру. Лекарство Нябинэ дам и приду. Ты слышал, она заболела?

Но Саварка не стал дожидаться Ларису Ивановну. Сказала, что будет мерить температуру, а сама иголки несет. Хочет его обмануть.

На улице порывы ветра секли холодным дождем. Трудно было идти. Ветер валил с ног. Но мальчик не останавливался. Ему надо было скорей спрятаться от учительницы.

Вдоль домов были настланы доски. В солнечный день они гудели под ногами, как бубен, а сейчас надоедливо скрипели.

Если повернуть направо — придешь к магазину. В пакетах на прилавке выставлены конфеты и пряники. В мешках сахар. Есть мелкий, как мука, и кусками.

Саварка часто заходил в магазин. Принюхивался к запахам. Конфеты и пряники хотелось попробовать, лизнуть языком, определить вкус. Но продавщица не угощала. Была занята своими делами.