Ничего страшного в Аримане Владимировиче не было. Он шутил, вежливо флиртовал с Женей, рассказывал о курьезах судебной практики (до сокращения Ариман Владимирович был юристом).
Все они кем-то были до сокращения. В прошлой, докризисной жизни. Они еще иногда вспоминали о биологическом (Женя), юридическом (А.В.) и инженерном (Всеволод) прошлом. Кроме кота. Кот в прошлой жизни был муравьедом в Московском зоопарке, и нынешнееположение вещей ему нравилось больше.
Зашли двое — мужчина с девочкой, видимо, дочерью.
— Кофе? — Ариман Владимирович повернулся к приближающимся покупателям. Горестно всхлипнул офисный стул, держащийся на скотче.
— Нет, — посетитель осматривал прилавок. — Кофейный напиток… э-э… василек?
— Цикорий, — флегматично поправила дочь.
— Цикорий, — оскорбленно сказал Ариман Владимирович. — Скоро вы забудете, что такое кофе. Со здоровым образом жизни… Вам чистый, с черникой? С шиповником?
— Чистый, — Девочка принюхивалась к теплому кофейному запаху, закрепившемуся над прилавком Аримана Владимировича. — И давайте, действительно, кофе. Мокко, ага, давайте…
Женя, все время зачем-то неотрывно глядевшая в спину покупателя, порывисто обернулась и вышла наружу. За спиной у нее этот странный, интересный, веселый человек Ариман шутил, доставая пакеты с мокко и цикорием. Ему везло в торговле, ему вообще должно было всегда везти.
Женя достала телефон, собираясь позвонить матери, и тут ее схватили за локоть. Она охнула, когда почувствовала, что ее кидают к стене, но закричать не успела. Прямо перед ней с шумом обвалился пласт смерзшегося снега, а в следующую секунду руки, выдернувшие Женю с опасного места, отпустили ее.
Она стояла, вцепившись в телефон, хватая ртом ледяной воздух.
— Фу-у, напугали вы меня… Все-все-все, дышите носом, просудитесь.
Мужчина. Высокий, с тонким, каким-то измученным лицом, в бежевой старой куртке с кучей карманов и застежек, в вязаной шапке. В ярко-красных смешных перчатках.
— О, Господи, — сказала Женя. — Спасибо вам.
— Не за что, — спаситель стряхивал с рукава снежные крупинки. — Кстати, я не Господи, просто не люблю, когда на женщин что-то падает. Крышу не чистят, там же скоро айсберг образуется.
— Ага, — Женя посмотрела на крышу. — Почистим. Обязательно… Господи, чуть не убило этой… гадостью. Спасибо.
— Вам-то зачем чистить? — сделавший уже шаг ко входу мужчина остановился. — Пусть хозяева возятся, а нам, прохожим…
— Я, в некотором роде, хозяин, — вздохнула Женя. — Я тут работаю. Пойдемте.
Мимо них прошло семейство с цикорием.
Женя говорила, что снег, конечно, почистят и сосульки посбивают, и повторяла это невнятно по нескольку раз, пока не спохватилась. Пришла в раздражение от снега и собственной нелепости, да, пожалуй, от того, что сосульки надо было сбить давно.
— Посбивайте, — кивал мужчина. — А то несолидно. Называетесь «Респект», а на крыше Цейский ледник, вот-вот обвалится.
— Обвалится! — в сердцах сказала Женя. — Все здесь обвалится.
— Ну уж. Хотя у закона подлости нынче обострение.
А вот это он подметил просто гениально, подумала Женя. Не то что обострение — самый разгар.
Первым, что она увидела, было лицо Аримана Владимировича. На лице Аримана Владимировича медленно проявлялась улыбка. Росла и ширилась, явно обращенная к Жениному спутнику.
— Си-има, — растягивая «и», ласково сказал Ариман Владимирович. — Симочка… Какими судьбами…
Потертый Симочка обернулся, стягивая шапку. Волосы его были взъерошены.
— Сколько лет, — величественно сказал Ариман Владимирович, поднимаясь. — Я уж и не думал… Сима, как же хорошо, что ты зашел!
— Необычайно, — Сима приглаживал волосы. — Расчудесно, Ариман Владимирович, что я к вам зашел.
Какой-то он был хитрый.
Они крепко схватили друг друга за руки и тряхнули. Кот отчего-то завопил и утек на улицу.
— Как живете? — Сима принюхивался. Все принюхивались, оказавшись в кофейном отделе.
— Да я-то что! Работаю вот, на новой должности. А ты как оказался в наших краях? За табаком-кофе-кожей?
— За кожей, — сказал Сима. — И кофе прикуплю, раз уж вы продаете.
— А вот это хорошо, Сима, это правильно… Мой друг, — Ариман Владимирович указал наСиму жестом экскурсовода. — Мой старый друг Серафим Огнев.
