Утверждение тети Катерины, что дядя был научным работником, тоже нельзя полностью отринуть. В определенном смысле слова он был человеком, который изобрел целый ряд химических формул и самых разнообразных правил. Все эти правила были уже открыты до него, но дяде об этом ничего не было известно и поэтому его заслугами не следует пренебрегать.
Так как в химии он ничего не смыслил, его путь к открытиям был тернист и проделан им в поте лица, но зато тем больше была его радость над приобретенным опытом. Нельзя не согласиться с тем, что в нем был боевой дух. Он походил на человека, который, усвоив таблицу умножения, заявил своим учителям: „Больше мне ничего не говорите. Я не желаю слышать о том, что господа Пифагор, Евдокс, Евклид, Архимед и другие сделали какие- то открытия. Я не хочу пользоваться открытиями других. Дайте мне бумагу, карандаш и циркуль и оставьте меня в покое. До всего остального я додумаюсь сам“.
И дядя действительно додумался до многих вещей. Например, во время опыта, протекавшего весьма бурно, он открыл, что лить воду в кислоту просто глупо, и его нисколько не интересовало, что с этой истиной, выраженной более конкретно, он мог познакомиться в учебнике химии для низших классов средней школы, не обжигая пальцев и не портя почти новой жилетки.
Химия была для него целинной землей, крутящимся ветряным замком с бесчисленным количеством дверей, открывающихся при помощи таинственных формул. Он не был знаком с химическими названиями, пренебрегал валентностью и поражался, когда в пробирках и ретортах бурно протекали химические реакции.
Подобно средневековому алхимику он стремился к несбыточному, падал, снова поднимался, но в конце его пути сияло не философский камень, а универсальное мыло. Мыло, изготовленное из бесценной чепуховины с незначительными производственными расходами. Зато полученный результат — жемчужина.
На алтарь этой своей мечты дядя Франтишек приносил жертвы в форме самых разнообразных ранений, ожогов, разбитых стекол в окнах лаборатории и опасных аварий на заводе. Однажды даже он был избит рассвирепевшими рабочими, смешавшими по его приказу два вещества и потом еле успевшими выпрыгнуть из окна.
Из-за этих частых происшествий персонал находился в постоянном страхе. Вследствие этого, однажды на заводе возникла паника. Рабочие мешали в чане какую-то странную смесь, и цеховой мастер спросил дядю Франтишека, что собственно из этого получится. Дядя в припадке непонятного оптимизма ответил ему: „Будет взрыв аплодисментов!“ Он был очень удивлен, когда после этого ответа его сотрудников охватила паника и они обратились в бегство. Они не расслышали конца фразы и слово „взрыв“ вызвало эту реакцию.
Сатурнин утверждает, будто пожилые рабочие говорили, что у них есть обязанности по отношению к женам и детям и покидали дядин завод, чтобы поступить на менее опасную работу на завод взрывчаток.
После каждого происшествия дядя ложился на старинный плюшевый зеленый диван и тихо стонал. Тогда его посещали друзья и знакомые, укоризненно восклицали: „Господин фабрикант!“ или „Дорогой друг!“, усаживались в плетеные камышовые кресла и спрашивали, что собственно произошло.
Дядя усталым голосом сообщал, что он проводил опыт исключительной важности. При этом он с небрежностью специалиста, говорящего с дилетантом, нес с химической точки зрения совершенную околесицу. Перед уходом знакомые пожимали его руку и высказывали уверенность, что в ближайшее время все опять образуется. Спускаясь по скрипящей деревянной лестнице они восклицали: «Какой замечательный человек!“
После обеда заботу о дяде брала на себя прислуга Лида, а тетя, горя от нетерпения, подпрыгивающей походкой направлялась в кафе. Она складывала губки бантиком, и мужчины на нее таращили глаза. В кафе она рассказывала знакомым дамам, какое несчастье постигло дядю. Наука, говорила она, возвышенна и прекрасна, но иногда бывает жестока к своим любимцам.
Между тем любимец науки засыпал беспокойным сном на плюшевом диване, и ему снилось, что он изобрел мыло — туалетное и косметическое, лучшее мыло в мире. Он готовил его из бесценных отбросов, но в результате получил — жемчужину.
