Это послужило поводом для того, чтобы излиться друг другу о скорбях своих. Поэт тоже болел этим страшным недугом...
После этого мы встречались еще два раза. В последний вечер Султа-еке, зная, что я уже еду в аул, принял меня с хорошим угощением. В один из моментов, когда хозяин вышел в переднюю комнату, я, не в силах удержать свое любопытство, быстро развернул обертку, под которой были и первые страницы книги, столь тщательно изучаемой поэтом, широко известным в степи. На титульном листе стояло: «Капитал. Критика политической экономии. Сочинение Карла Маркса. Том первый, С.-Петербург, 1872 год».
В тот же вечер Султа-еке меня благословил на дорогу домой.
— Не забывай мечту свою, — сказал он мне на прощание. — Она не только твоя, это давнее стремление всего нашего народа. Только через просвещение, только через него лежит путь к нашему благополучию в будущем. Но, для того чтобы учиться, нужно хорошее здоровье. На что годен сокол без крыльев?..»
Наконец прибыл долгожданный провожатый из аула. В середине октября Каныш снова держит путь к родной зимовке.
Об октябрьских событиях в далеком Петрограде Каныш узнал с большим опозданием — номер семипалатинской газеты с этим известием попал в Айрык, уже когда новая власть успела укрепиться. К началу 1918 года большевики установили свой контроль и в Степном крае. «Известия Семипалатинского Совета депутатов рабочих и солдат» стали для жителей аула единственным источником сведений о происходящем в мире. Раз в неделю Имантай посылал в Баянаул верхового за почтой, и первым, кто получал газету для прочтения, был Каныш.
Состояние его в ту зиму по-прежнему оставалось критическим. Болезнь долго и цепко держала его. Нурлан Касенов рассказывает об этом периоде жизни своего молочного брата: «Каждый вечер, когда я или мой отец седлали коня, чтобы сторожить табун нашего аула, мы привязывали к седлу торсук10 с кумысом, туда же опускали казы11 и кусочек лекарственного снадобья величиной с воробьиное яйцо. И целую ночь, пока мы сторожим табун, кумыс взбалтывался в торсуке. Бывало, утром Имантай-ата сам отвяжет его и несет Канышу. Поверьте, от казы оставалась одна кость. А снадобье вовсе растворялось. И знаете, лекарство подействовало. Через два месяца наш больной не только встал с постели, но мог даже ездить верхом...»
До полной победы над недугом было еще далеко. Но настроение юноши намного улучшилось, он вновь ощутил знакомую жажду жизни, знаний. По свидетельству Тармызи Имантаева, Каныш усердно принялся штудировать книги, привезенные из библиотеки семинарии, чтобы сдать экстерном экзамен за четвертый курс. А кроме того, устроил в своей комнате настоящий класс — собрав сюда ребятишек аула, он обучал их грамоте и счету.
Наступила весна. Солнце греет все сильнее. Пастбища покрылись нежно-зеленым ковром. Над озерами шум бесчисленных крыльев — возвращаются перелетные птицы. Аулы отправляются на джайляу.
И у Каныша на сердце светло. Словно солнечный луч играет внутри. Забыты осенние невзгоды, долгие дни болезни. Душа рвется в новые, неведомые дали. Ему девятнадцать лет. Отец говорит: «Возраст, чтобы возглавить караван аула. Время собирать урожай после стольких лет учебы». А сам он считает себя еще негодным к большому делу. Он подобен путешественнику, остановившемуся на середине пути. Хотя бы семинарию надо окончить. Но отца ничто не убеждает: «Не до учебы тебе, сынок. Хворь эта не шутка; она и мать твою подкосила смолоду. Пока не окрепнешь, не отпущу в город. Да и жениться пора. Ждет тебя невеста, давно сосватанная мною. Выедем на джайляу, сыграем свадьбу. И я спокойно могу уходить на покой...» — «В таком случае, отец, разрешите съездить в Семипалатинск, пока не разъехались сокурсники, может быть, удастся сдать экзамены вместе с ними...»
На этом договорились. Когда аулы тронулись на джайляу, Каныш с Нурланом выехали в Семипалатинск. Успели как раз к сроку. Сдачу экзаменов экстерном Сатпаеву разрешили. И он, хорошо подготовившийся за зиму, успешно выдерживает испытания по всем предметам.
И вот у него в руках аттестат об окончании учительской семинарии. Нурлана удалось уговорить отправиться назад одного. Пообещав не задерживаться надолго в городе, Каныш сознавал в душе, что вернется в аул не скоро. Единственным желанием его было учиться дальше, получить высшее образование. Но в Семипалатинске не было институтов или университета. Значит, оставалось ехать в другие, дальние города. Знающие люди хвалят томские вузы, прежде всего технологический институт.
