Сейчас, по тревоге, водители побежали в парк заводить машины. Длинные цепочки артиллеристов, навьюченных матрацами, с вещмешками, автоматами и противогазами, с висящими на груди прицелами, буссолями и треногами потянулись к автопарку. Все было уложено заранее, и командиры батарей, с легким сердцем оставив своих лейтенантов командовать погрузкой, хлопотали возле автомашин.
На заводку давалось сорок пять минут, и норматив этот вызывал горькие насмешки дальневосточников.
Ах, мечтали все, пригласить бы этих мыслителей из Министерства обороны, придумавших эту смешную цифру, да пригрозить им переводом в Читу, если они не заведут машину за это время. Операция эта требовала много труда, искусства и удачливости.
Шоферы лежали в снегу под машинами, держа в руках пылающие факелы, отогревали дифференциалы и коробки передач. Солдаты таскали из бокса канистры с горячей водой, лили ее в радиатор, каждый раз сливая. Политое бензином горящее тряпье лежало на блоке цилиндров. Притащили аккумуляторы, их снимали с машин и прятали от мороза. Офицеры громко кричали никем не слушаемые советы.
— Что за дурость такая! — орал, бегая между машинами, лейтенант Петров. — Неужели нельзя залить антифриз! Как ее заведешь, если она три месяца простояла на сорокаградусном морозе!
— Учили тебя, учили, а толку нету! — раздраженно кричал капитан Синюк. — Напасешься ты на всех антифризу! Да еще есть дураки, которые пьют его, а потом кровью харкают!
В половине десятого дальний в ряду ГАЗ-66 взвыл и завелся. На лице комбата Кушника была написана великая гордость. Сразу же набросили трос, прицепили соседнюю машину. На прицепе, с некрутящимися колесами, она проехала несколько метров и завелась. Батарея первого батальона ликовала.
Через полчаса моторы всех автомобилей ровно урчали.
Возле штаба колонна остановилась. Оверьянов побежал доложить командиру полка. Тот вышел без шинели, сказать напутственное слово.
— Ну, как говорят, с Богом, артиллеристы! Все-таки первые боевые стрельбы, это событие для солдата! Да и для ваших командиров тоже. Чтоб все прошло без сучка, без задоринки! От вас зависит, как все будет. А то у нас как? Сами же создаем трудности, а потом успешно преодолеваем! Водители, слышите, осторожно на дорогах, не поубивайте мне славных минометчиков! Давай, Оверьянов, командуй по машинам!
Колонна тронулась. Солдаты, зарывшись в матрацах, с веселым смехом открывали тушенку из неприкосновенного запаса…
— Подъем! — что есть мочи заорал Казаков. — Подъем, минометчики!
— Чего орешь? — ответили из дальнего угла казармы. — На дворе темно еще…
Лейтенанты ходили между кроватями, полушутливо толкали спящих, сдергивали одеяла.
Громадная казарма Учебного центра вместила три батареи минометчиков, батарею «Град» и еще несколько десятков солдат из никому не известных подразделений. Двухъярусные, как везде, койки, табуретки, неяркие лампочки. Офицеры жили в соседних, на десять кроватей, комнатах.
После завтрака построились во дворе. Большой дом — основная казарма, столовая, несколько построек. Машины и минометы выстроены на обширнейшей, в глубоком снегу, поляне, чуть в отдалении. Покатые, поросшие лесом сопки, за ними, где-то внизу, город Белогорье. Снег немыслимо блестел, глаза слезились. От мороза слипались ресницы, люди дышали через нос, опасаясь обжечь морозным воздухом легкие.
Солдаты были похожи на пингвинов.
Одежда не давала возможности вытянуть по швам руки, они висели в воздухе, не касаясь корпуса. Завязанные шапки, на них каски. Валенки. Чтобы снять заброшенные за спину автоматы, надо было долго извиваться и подпрыгивать. Белье, обвернутые газетами колени и бедра, сверху хлопчатобумажное обмундирование, поверх ватные брюки и телогрейка, с невероятными усилиями натянутые шинели. Оверьянов сам наблюдал за одеванием, понимал, пробыть пять часов в поле на пятидесятиградусном морозе не просто. Упаси Бог, пообмораживаются, пусть уж напяливают все, что есть…
Офицеры были в полушубках.
Неделя прошла быстро.
С утра отъезжали на несколько километров. Из кабины передней машины Алексеев махал флажком, небольшая колонна приостанавливалась, шоферы включали второй мост, понижали давление в шинах и веером разъезжались по заснеженному полю. Казаков, зачерпывая валенками снег, бежал устанавливать буссоль. Коровин и Курко размахивали флажками, указывали огневую позицию. Минометы отцепляли, машины, по бампер в снегу, отъезжали в сторону, наводчики бросались к прицелам.
