На десерт захотелось вкусненького. В углу сада росли две черешни, с крупными, переспелыми ягодами. Несмотря на высокогорье, и здесь созревало два урожая. Вот и черешня созрела в июне. Ягоды были высоко, и разведчики полезли вверх по тонкому стволу. Стройная черешня с трудом удерживала двух-трёх слонов, и раскачивалась в разные стороны, когда они лакомились ягодами и тянулись к дальним веткам.
Зрелище конечно комичное, но разведчикам было 18–19 лет, и по сути, конечно же они были дети, хотя и делали грязную мужскую работу. Но когда выпадала возможность, то с радостью беззаботно веселились. Вряд ли кто думал в этот момент об опасности и охране, все предавались отдыху и веселью.
Но впереди была сложная задача — досмотр ущелья, и праздник пришлось быстро свернуть. С трудом все возвращались в реальную действительность и покидали это царство тепла и уюта, это душное облако фруктовых ароматов.
Разведрота пошла торопливой цепочкой дальше по маршруту, а этот сад навсегда остался в моей памяти.
Полк выходил из района боевых действий, туда, где высоко в горах была вертолётная площадка, с которой вертушки забирали пехоту.
Разведрота шла скорым шагом. Сзади маленький таджик-переводчик Шура Сафаров подгонял ослика с вещами командира разведроты и начальника разведки полка. Ослик шёл неохотно, и поэтому мы оторвались от Шуры Сафарова. Когда дошли до вертолётной площадки, то заняли круговую оборону и поджидали отставших. Время шло, а Шуры всё не было видно.
Вертушки забирали одну роту за другой.
Командиры встревожились, и послали разведгруппу на поиски Шуры.
Достаточно далеко мы отошли от вертолётной площадки, и увидели Шуру Сафарова сидящего на корточках, и смотрящего вниз. Когда подошли поближе, то увидели ослика лежащего на дне глубокого ущелья и вещи наших командиров.
Шура сказал, что ослик сорвался, а он боялся оставить вещи без присмотра.
Ущелье было глубоким, около 40 метров и очень обрывистым. Верёвки у нас не было, и мы цепляясь за скалы, полезли вниз.
Отвязали вещи и вместе с ними полезли наверх. Вещи были не тяжёлые, но видно офицерам было приятно, что их тащит ослик.
Скорым шагом добежали до вертолётной площадки, и узнали печальную новость, что вертушек больше не будет. Разведрота и рота пехотинцев будут выходить своим ходом.
Пехота решила вернуться и выйти вдоль реки по ущелью. Проход был удобный, но опасный, потому что была большая вероятность нарваться на мины. Командиры разведчики выбрали путь по скалам. Тяжело. Опасно, но меньше вероятность попасть на минные поля. Дело было к 15–00 и надо торопиться, потому что путь предстоял долгий, тяжёлый и опасный.
Идти приходилось быстрым шагом, иногда переходя на бег. Через три часа гонок «сдох» приданный сапёр, он с трудом вставал после короткого привала и вскоре стал жаловаться, на то, что ему нестерпимо тяжело, и он очень устал.
Он был дембелем — весенником, и в нормальной армии был бы уже давно дома, но в Афганистане дембеля уходили в августе. Его вещмешок отдали мне, а так же поручили подгонять его.
Слева от нас, вдалеке за скалами, в районе реки, прогремел взрыв, через некоторое время другой. По полковой связи мы узнали, что пехота зашла на минные поля. Сапёру оторвало стопы, пробовали уйти вбок и обойти мины, но опять подрыв. Отошли с ранеными и остались на ночлег.
Я знал этих сапёров, потому что прожил с ними пол года в одной палатке, до того как попал в разведроту. Один из них был Коля — башкир, совершенно безобидный парень моего призыва, а другой — говнистый дембель по кличке «Полковник». Кличку он придумал себе сам, и требовал, чтобы все остальные обращались к нему: «Товарищ, Полковник!». Колю, он всегда подставлял, и заставлял идти первым, чтобы в случае чего он наступил на мину.
Но Бог правду видит.
Коля мину перешагнул, а «Полковник» на неё наступил.
Между тем дедок действительно выбился из сил, и уже тащить автомат ему было невмоготу. Деды передали его автомат другому разведчику, и порекомендовали мне быть с ним пожёстче, и тут же показали как. Они орали на него, и влепили несколько увесистых пощёчин, а так же пару бодрых пинков, давая понять, что никто его жалеть и убеждать не будет.
