Все это возвращает нас к начатому ранее обсуждению открытости и творчества. Творчество есть страстная преданность самому себе, своим идеям, впечатлениям, которые человек переживает каждый день. Копируя что-то, что уже было создано нами раньше, мы не творим, а лишь пародируем наши прошлые «я». Потому, если мы заранее рассчитываем свои творческие порывы, рассуждаем, что к ним нужно добавить, а что лучше убрать, мы не участвуем в творчестве. Я хочу быть не только креативным в своем писательском труде, но и спонтанным и творческим в жизни в целом. Однако если я скажу себе: «Нужно вести себя спонтанно!» — то по определению результат уже не будет спонтанностью.
Вера — еще одно понятие, которое заставляет наш разум метаться между двумя вариантами. Предположим, я хочу поверить в Бога (или в справедливое общество, или в абсолютную нравственность человека), потому что я устал от бессмысленности жизни (несправедливости, отвратительных людей вокруг). Я считаю, что если обрету веру, то сверну горы и смогу творить чудеса, ведь я перестану постоянно сомневаться в своих действиях. Однако если я понимаю, что верю в Бога только потому, что хочу в Него верить, а не потому, что уверен в Его существовании, то на самом деле я вовсе не верю. Я должен верить, что верю в Бога потому, что Он действительно существует.
Из своего практического опыта мы знаем, что иногда развитие чего-либо идет постепенно, шаг за шагом. Если бы вы решили стать плотником, то сначала научились бы делать полки, а потом взялись за стулья. Однако иногда развитие означает резкую перемену — как если бы вы, добившись успеха в плотницком ремесле, вдруг бросили все и уехали в Эфиопию помогать бедным.
В детстве мы точно знали, какой должна быть наша жизнь. А потом вдруг — бац! — наступил переходный период, и все, что казалось нам важным, потеряло смысл. Затем мы создали семью и поняли, как нужно жить вдвоем, и вдруг — бум! — у нас родился ребенок, и все снова пошло кувырком. Человечество долго верило в ньютоновскую физику, а тут — бах! — появился Эйнштейн и, как сказал Томас Кун8, «полностью изменил доминирующую парадигму». Я сидел дома и расставлял по полочкам свою коллекцию кукол, и в этот момент кто-то открыл мне дверь в большой мир.
Психотерапия, образование или изменение парадигмы не обещают нам того, чего мы хотим. Они обещают изменить то, чего мы хотим в данный момент, повернуть наши приоритеты на 180 градусов. Мы можем планировать изменения, но наши прогнозы никогда не сбудутся. Мы можем обещать себе постепенное развитие, а в итоге получить революцию. И осознать тот факт, что она произошла, сумеет лишь новый, изменившийся человек.
Еще один интересный пример — романтическое влечение. Давайте представим себе двух рациональных людей. Его зовут Ричи Розеншток, а ее — Анна-Мари Лесли-Колокова. Они коллеги — Ричи пришел в компанию на время, чтобы установить на всех компьютерах новый почтовый клиент, а Анна-Мари работает секретарем вице-президента по кадровым вопросам. Они нравятся друг другу и не прочь стать парой. Допустим, однажды они неожиданно сталкиваются в пустой комнате, где стоит ксерокс, и… Вот он, тот момент, после которого они могут из коллег стать чем-то бóльшим! А теперь представьте, что каждый из них думает: «Было бы неплохо, если бы именно сейчас мы познакомились ближе. Ведь чаще всего коллеги начинают встречаться после того, как сталкиваются в пустой комнате». Из-за этой неромантичной мысли между Ричи и Анной-Мари никогда не случится романа! И дело не только в человеческой природе или в особенностях нашей культуры. Для того чтобы испытать интерес и влюбленность, нужно быть открытым для неожиданностей. В тот момент, когда я думаю, что столкновение в пустой комнате — это очень романтично, ситуация утрачивает всю интимность и превращается в простую неловкость.
Детская непосредственность — это мило, трогательно и смешно. Но взрослый, который пытается имитировать наивное поведение ребенка, выглядит мерзко и пугающе.
Самые счастливые моменты в жизни — когда тебя настолько захлестывает потоком эмоций, что даже не приходит в голову проверить почту. Если человек живет моментом, то полностью погружается в него и перестает волноваться обо всем остальном. Погружение — это хорошо, но невозможно быть погруженным в момент, одновременно думая: «Как же мне нравится матч!» или «Как же я полностью погружен в момент!» По крайней мере, такое погружение будет неполным.
