Проснулся Король раньше обычного. Его разбудил шум, рвущийся сквозь плотно занавешенные шторы.
— В чем дело? — спросил он, нажав кнопку звонка.
— В ваше В-величество, — появившийся на пороге слуга заикался, хотя заик во дворце не держали. — Т-там… эт-то… н-ну…
— Там некоторые неувязки, — робко перебил слугу невесть откуда взявшийся Первый Помощник.
— Там все нормально! — бодро перебил Первого Помощника неожиданно возникший Главный Трибун.
— Конкретнее! — потребовал Король, которому залпы ночного салюта стали подозрительно напоминать оружейные выстрелы.
Слуга шустро юркнул за дверь. За ним попытался ретироваться Первый Помощник, но Главный Трибун перехватил его за полу пиджака, поскольку рукав самого Главного Трибуна цепко сжал Король.
— Видите ли, — вкрадчиво заметил Первый Помощник, — как ни странно, люди восприняли ваше благодеяние по-разному…
— Но восприняли все! — решительно вставил Главный Трибун.
— Они почему-то начали спорить…
— Но спорить не принципиально!
— Нельзя сказать, чтобы они не приняли новый Цвет Власти…
— Они его, разумеется, приняли!
— Однако некоторые…
— Отдельные элементы!
— Стали утверждать, что белый цвет им нравится больше…
— Черный дороже!
— А серо-буро-малиновый…
— Да, серо-буро-малиновый!
— Вроде как не тот…
— Вроде как не этот!
— И в итоге…
— В конечном счете!
— Началось брожение…
— Волнение!
— Но это ни о чем не говорит…
— Абсолютно!
— Потому что мы-то с вами понимаем…
— Твердо знаем!
— Всякое новшество сначала пугает…
— А потом радует!
— Машину! — приказал Король.
— Зачем? — разом спросили Первый Помощник и Главный Трибун.
— Я должен сам увидеть и понять!
— Ваше Величество! — взмолился Первый Помощник. — Я послал своих людей, они разберутся и примут меры.
— Ваше Величество! — объявил Главный Трибун. — Я тоже послал своих людей, они выступят и убедят.
Король распахнул окно. Порывистый ветер ворвался в комнату, обрушив свежую волну, смешанную с многоголосым гулом.
Огромная площадь, где проходили торжества, напоминала пестрый ковер. Так много было здесь людей, державших в руках черные и белые знамена, черные транспаранты с белыми надписями и белые транспаранты с черными надписями. Все, казалось, говорили разом, но громче других ораторы, стоящие на высоком помосте, обтянутом черной и белой материей.
— Я всегда исповедовал черный цвет! — гремел одни оратор. — И я всегда боролся за свой цвет! Но я никогда не боролся за серо-буро-малиновый! Он чужд мне! Он противоречит моим убеждениям!
— Я за белый и только за белый, — взывал другой. — Я готов жизнь за него положить! Черный сроду не доводил до добра! Но серо-буро-малиновый — это еще худшее безобразие!
— Он вносит раскол в наши ряды! Он лишает нас идейной почвы! — дружно неслось из толпы.
— С ума сойти… — бормотал Король, наблюдая, как летят, разметаемые ветром, серо-буро-малиновые клочья знамен.
В полдень во дворце собрались все его обитатели.
— Как это расценивать? — Король мрачно посмотрел на придворных. — Вчера мне докладывали, что народ ликует. А сегодня…
— Вы напрасно слушали эту ругань на площади. Обычная площадная ругань, и только, — испуганно попятился Первый Помощник.
— Вы бы лучше поручили это мне! — предусмотрительно отошел подальше Главный Трибун.
— Попрошу не указывать! — яростно одернул Король. — Пока еще я здесь правлю!
— Конечно, конечно, — прошептал Первый Помощник.
— Никто не смеет оспаривать! — поддакнул Главный Трибун. — Однако…
— Что — однако? — метнул гневный взгляд Король.
— Если вы настаиваете, скажу со свойственной мне откровенностью. Правителям не по чину опускаться до масс. Там же вечно черт-те что творится! Это мы, ваши придворные, должны узнавать настроения людей и доносить их до ваших светлейших ушей. Так было всегда. И всегда Короли были спокойны. А спокойствие Короля — это спокойствие всех нас, спокойствие государства!
— Вранье! — Король уже забыл, что он должен быть добрым и великодушным. — Выдумки! Чушь! Серо-буро-малиновый! Движение вперед! Перспектива! Новый Цвет Власти, гарантирующий процветание! А что на самом деле?! Черные и белые объединились против этого цвета! И против меня — тоже! А я хочу народу добра! Но разве можно творить добро, когда все против?!
