Что же, мистер Унитер, бельишко стираем, значит, сушим, выходит, отбеливаем? Варгин вернулся на дорожку и прошел к главному зданию. Там у входа он прочел: “Первый шлюз. Пятый централ”. Чуть ниже: “Министерство бытового обслуживания”. Вдруг дверь открылась и в ней появился отдыхающий в форме коридорного. Столкнувшись нос к носу с Варгиным, он осмотрел его с ног до головы и спросил:
— Кто такой?
— Коридорный Цирик, — браво ответил Варгин.
— Новенький? — подозрительно разглядывая Варгина, продолжал допрос коридорный.
— Именно новенький.
— Черт знает, что делается, — выразил недовольство коридорный и открыл дверь пошире. На улицу вывалило несколько десятков дикарей в сопровождении охраны. Дикари построились в колонну по двое.
— Эй, новенький, ты из какой зоны?
Варгин замялся, не зная, что ответить. Коридорный переспросил:
— Ты из “А” или из “Б”?
— Из “Б”, — выбрал Варгин.
— Будешь замыкающим, — крикнул коридорный, отбегая в голову колонны.
Колонна тронулась, оставляя позади себя абсолютно непроходимое изжеванное месиво. Происходящее однако никого не расстраивало. Послышалось бодрое переругивание, раздался нервический смех. Наступило общее разухабистое веселье. Коридорный Цирик изображал неистовое усердие, стараясь не ударить лицом в грязь. Он шел и удивлялся своему внезапному перевоплощению. “Как это они меня задействовали? Ни тебе инструктажа по технике безопасности, ни спецодежды. Карточку, и ту не спросили. Видно, точно рожа у меня режимная”. Время от времени коридорный Цирик доставал что-то из кармана, вертел этим чем-то туда-сюда, а потом незаметно прятал обратно. Впрочем, никто на него не обращал внимания, и все это могло показаться излишней перестраховкой. Они прошли метров триста, так что из всех застроек пустыря осталась видна лишь труба. Колонна остановилась у края внезапно возникшего на пути котлована.
— Тренаж, — крикнул коридорный и отступил в сторону.
Дикари быстро исчезали в котловане. Варгин подошел к самому краю. Внизу, куда вела почти отвесная лестница, раскинулось большое, усеянное камнями поле. По этому полю словно муравьи ползали дикари. На первый взгляд ему показалось, что их движение совершенно случайно, но, присмотревшись, Варгин заметил, что это не так. Сотни и сотни существ образовывали два взаимопроникающих потока, направленных навстречу друг другу. Движение было явно упорядоченным.
— Ну, вот и все, дикари заняты делом, можно пойти отдохнуть, — сказал коридорный Варгину.
“Странные игры”, — подумал Варгин и спросил:
— Что они делают?
Коридорный удивленно посмотрел на Варгина.
— Кто давал рекомендацию?
— Коридорный Матфей Унитер, — нашелся Варгин.
Его ответ явно успокоил недоверчивого собеседника, тот даже с уважением посмотрел на Варгина и пояснил:
— Тренаж есть тренаж. Берешь камень побольше и тащишь подальше на половину противника, условного, конечно. Справа — зона “А”, слева — зона “Б”. Дотащил, и айда обратно за следующим. На чьей половине камней не останется, тот и выиграл. Выиграла зона “А” — двойной обед за счет противника. Вот такие стимулы.
— А эти что — боковые судьи? — спросил Варгин, показывая на вооруженных охранников, стоявших цепью вокруг котлована.
— Санитары? Хе-хе, — засмеялся коридорный. — Точно, судьи. Если что не по правилам, убирают с поля.
Коридорный Цирик тоже засмеялся.
— Хватит, — вдруг оборвал коридорный. — Пойди переоденься. Давай, давай, новичок, — похлопал Варгина по плечу незнакомец.
Что же, фактов достаточно, по крайней мере для организации чрезвычайной комиссии Сообщества. Теперь главное — выбраться отсюда. Варгин двинулся обратно. Кое-как он добрался до проходной. Заходя внутрь, оглянулся назад, на скучные постройки. В общих чертах ему было все ясно. Оставались некоторые непонятные детали. Например, неясно было, где они держат такую прорву народа. Но времени было в обрез, и надо было еще успеть связаться с Кэтрин. Пропуск сработал и в обратном направлении. По-видимому, охрана не имела никаких специальных распоряжений на случай, если Варгин заглянет в прачечную. “Здесь, мистер Глоб, вы ошиблись, — думал Варгин. — Но не дай бог вам узнать об этом раньше, чем я покину Санаторий”. Он прекрасно представлял себе позицию властей: Варгин, знающий правду, не должен покинуть живым Санаторий. Но это лишь обязывало его удвоить бдительность. Удручала легкость, с которой он проник в прачечную, в так называемую прачечную, а потом вышел назад. Спрашивается, как он, имея дело с такими лопухами, так долго давал себя водить за нос? Отходя все дальше и дальше от страшного заведения, он все яснее и яснее осознавал, что именно этот вопрос будет для него главным, когда он вернется на Землю. Его опыт сыграл с ним злую шутку. Безмятежная картина всеобщего благополучия, а главное, всеобщего молчаливого одобрения действует усыпляюще на человека, разбалованного свободой, культурой и демократией. Ссылки на опыт кое-что оправдывают, но совсем не так много. Куда, спрашивается, он смотрел и о чем он думал после того, как ему растолковали про нетривиальный прогресс? Разве не мог он догадаться сразу, что всякое искусственное торможение невозможно без искоренения новых идей, и не только идей, но в первую очередь искоренения тех, кто может производить на свет идеи? Может быть, он и понимал это, скорее, даже наверняка понимал, но не решался поверить, принимая более гуманную модель этаких нерадивых социальных экспериментаторов, движимых утопическими мечтами. Мрачновато получается для утопии, заключил Варгин, вступая в городские кварталы.
