Уже оба батальона вытянулись в походную колонну — прямую как стрела на штабной карте. И там, где было острие этой стрелы, шагал капитан Шмелев. Он двигался навстречу серой мгле, раздвигая ее движением своего тела, и по глухому шороху льда, по осторожному лязгу железа чувствовал за собой движение сотен людей, которые шли по льду, зная, что он впереди.
Солдаты второй роты шли в середине батальонной колонны, а взвод Войновского двигался в середине роты. Войновский шагал сбоку. Солдатские мешки торчали под маскировочными халатами, и широкие горбатые спины мерно качались в такт шагам.
Войновский узнал Шестакова, ускорил шаг и вошел в колонну. Шестаков поправлял вещевой мешок, осторожно двигая спиной и вывернутыми назад руками.
— Звякает, — сказал он. — Переложу на привале.
Кругом была тугая мгла, и, если долго всматриваться в нее, начинало казаться, что там, в серой глубине, что-то шевелится и ворочается. И вдруг Войновский увидел темный продолговатый шар, быстро катившийся по льду. Шар подкатился к Шестакову и стал прыгать, издавая скулящие звуки.
Шестаков поймал прыгающий шар и, оглядываясь по сторонам, быстро спрятал его за пазуху.
— Как же он нашел нас? — удивился Войновский.
Ганс скулил и шевелился под халатом.
— Что такое? Откуда? — Комягин набежал сзади на Шестакова, протянул руку и тотчас отдернул ее, услышав рычание, которое исходило из груди Шестакова.
— Не бойтесь, товарищ лейтенант. Гансик это. Нагнал нас.
— Пять минут сроку, — свистящим шепотом сказал Комягин. — Лейтенант Войновский, вы слышите? Убрать!
— Конечно, Борис, конечно, мы сделаем. Не беспокойся, я понимаю, мы сделаем... Надо что-то предпринять, — Войновский обернулся.
Солдаты молча шагали, опустив головы, и не смотрели на Войновского. Ганс перестал скулить и неслышно сидел за пазухой.
— Товарищ лейтенант, — быстро сказал Шестаков, — отпустите меня.
— Куда?
— С Гансом. На маяк. Мы ведь еще недалеко ушли, товарищ лейтенант. Я быстро обернусь. Привяжу там — и обратно.
— А мешок ко мне на волокушу положишь, — сказал Маслюк; он шагал впереди Шестакова, за волокушей.
— Хорошо, — сказал Войновский. — Только, пожалуйста, нигде не задерживайтесь.
— Я мигом обернусь. Привяжу на ремешок — и обратно. Я на большом привале вас догоню, — торопливо говорил Шестаков, вытягивая свободной рукой мешок из-под халата. Маслюк взял мешок, и Шестаков выбежал из колонны.
— Собака могла нас демаскировать, — сказал Войновский.
Ему никто не ответил.
Сергей Шмелев молча шагал в темноту. Он шел не спеша и ровно, зная и чувствуя, что не сможет уже остановиться, потому что за ним шли другие, тысячи и миллионы — все поколения людей, прошедшие и будущие, которые уже покинули землю, которые еще придут на землю, — шли рядом с ним в серую мглу, и ничто не могло остановить их. Еще один шаг в темноту, еще один шаг... Сколько шагов осталось на долю каждого? И где та черта? У каждого своя или одна на всех?
— Так и пойдем теперь до самого Берлина, — сказал Стайкин, усаживаясь поудобнее на льду.
— Главное — направление иметь, — сказал Маслюк, — куда идешь, вперед или назад. Вот когда в сорок первом от Берлина шли, тогда страшно было. А теперь чего же бояться — на Берлин.
— А что, братцы, — удивленно сказал Ивахин, солдат из недавнего пополнения, — если Гитлер вдруг сюда, на наш фронт, приехал и мы его накроем?
— Он в Берлине под землей сидит.
— Ничего, мы его в Берлине достанем.
— А он в Америку сбежит.
— И в Америке достанем. От нас не убежит.
— Сила большая, братцы, двинулась. Третьего дня со старшиной в тылы ездили. Войска в лесу стоит видимо-невидимо. За нами, верно, пойдут.
— А может, и сбоку нас.
— Без нас разберутся. Солдату знать не положено.
— Братцы, старшина идет.
— Пламенный привет с неизвестного направления. — В темноте было видно, как Стайкин поднял руку, приветствуя старшину. — Можно считать нашу обширную винно-гастрономическую программу раскупоренной.
Солдаты сдержанно засмеялись, осматриваясь по сторонам и вглядываясь в темноту.
Был большой привал, последний перед боем, и старшина Кашаров раздавал водку и гуляш. Солдаты сидели и полулежали на льду в разных позах, почти невидимые в темноте: луна ушла за горизонт, серая мгла сгустилась и стала черной.
