— Мы намереваемся сравнять счет, а может быть, даже и выйти вперед с Л. А. На закате солнца три серии снарядов вылетят с Первой Платформы.
Раздался радостный единодушный возглас, и Реубен отправился выполнять свои служебные обязанности.
Все предполуденное время он был занят приемом плутониевых зарядов от преувеличенно подозрительных Кладовщиков в больших скальных камерах и передачей этих зарядов вдоль цепи бесчисленных Осмотрщиков, тянущейся на всем пути от Отдела Сборки Оружия. Оскар присматривал там за десятками людей, которые составляли заряды и линзы детонаторов в шестидесятикилограммовые боеголовки.
Везде кружились вести о готовящемся мощном ударе. Все были словно наэлектризованные. Реубен слышал доносящиеся отовсюду голоса: «Вот дадим им сегодня!»
Стреляла Первая Платформа. Один, два, три, четыре, пять, шесть. Один, два, три, четыре, пять, шесть.
Люди поворачивались друг к другу, пожимали руки, смеялись и похлопывали друг друга по спине. В стратосфере в настоящее время мчалось восемнадцать снарядов, которые вскоре должны упасть на Л. А. Пятью минутами позже торжествующий голос донесся почти до всех закоулков Денва:
— Рапорт разведывательных зондов, — торжественно гремели слова, — показал следующее. Восемнадцать стартов, восемнадцать верных траекторий. Пятнадцать снарядов сбиты перехватчиками первой линии Л. А., три, сбитые перехватчиками второй линии, взорвались, вызвав серьезные разрушения на территории парка Гриффита в Л. А.
Раздались крики: «Виват!»
А восемь Старших Порядковых в молчании вошли в столовую и вышли оттуда вместе с Реубеном.
Атомщик знал, что бессмысленно рваться или задавать ненужные вопросы. Однако он вытаращил глаза, когда его привели к лестнице, ведущей вверх.
Они миновали восемьдесят девятый уровень, и Реубен перестал считать, видя уже только чудеса верхних районов Денв. Он видел ковры, тянущиеся во всю длину коридоров, прекрасные фонтаны, стены, выложенные мозаикой, цветные витражи. Этих чудес было больше, чем он мог узнавать — названий многих вещей он даже не знал.
Наконец его ввели в комнату со стенами, обшитыми деревянными панелями, в которой находился огромный, блестящий письменный стол и висящая за ним карта. Он увидел Мая и еще кого-то, кто, вероятно, тоже был генералом. (Рудольф??). За столом сидел дряхлый старец, и на его плечах блестел венец звезд.
— Ты шпион Л. А. и саботажник, — сказал старец Реубену.
Реубен посмотрел на Мая. Можно ли было обращаться непосредственно к человеку со звездочками, даже отвечая на такое обвинение?
— Ответь ему, Реубен, — ласково произнес Май.
— Я человек Мая, Реубен, Атомщик с восемьдесят третьего уровня, — ответил он.
— Объясни! — с нажимом сказал второй генерал. — Как так случилось, что все восемнадцать боеголовок, которые ты доставил сегодня, не взорвались?
— Но ведь они взорвались… — еле выдавил из себя Реубен. — Рапорт разведывательных зондов принес сообщения о трех разрушениях, вызванных снарядами, которые смогли прорваться через линию обороны, — он ничего не упомянул, что остальные пятнадцать не взорвались.
У второго, незнакомого генерала на лице появилось такое выражение, словно ему стало нехорошо, а Май смотрел еще ласковее. Человек со звездочками вопросительно посмотрел на Главного Порядкового, который вошел в кабинет вместе с Реубеном. Тот подтвердительно кивнул:
— Именно это было в рапорте разведывательных зондов, сэр.
— Я хотел сказать, — рявкнул неизвестный генерал, — что у него было намерение произвести саботаж. Но, скорее всего, ему это не удалось. — Я сказал также, что он неудачливый двойник, которого как-то слишком легко удалось внедрить в организацию моего доброго друга Мая. Можно убедиться, что отпечаток его левого большого пальца является неумелой имитацией большого пальца настоящего Реубена. Кроме того, волосы этого, — и он ткнул пальцем в Атомщика, — гораздо темнее, чем у истинного Реубена.
Старец кивнул Порядковому.
— У нас его идентификационная карта, — произнес командир.
У Реубена моментально взяли отпечатки пальцев, а также пробу волосяного покрова.
— Отпечатки совпадают, сэр, — сказал через минуту один из Порядковых, войдя в кабинет и четко отдавая честь. — Это настоящий Реубен.
