У нее появились еще дети, всего она родила четверых. И тогда иной раз приезжала бабушка помочь ей, «чтобы я могла хоть ненадолго освободиться и кое-что сделать, вот свинью собираемся заколоть».
А что делал тем временем ее муж? Самуэль Август был передовым крестьянином; человек общительный, он принимал горячее участие в жизни своего края. Он собирал крестьян и организовывал маслобойное объединение, объединение выращивающих племенных быков, объединение коневодов и еще что-то, всего я не знаю. Он во многих отношениях был примером в округе — опытный животновод, земледелец. За время своего крестьянствования он убрал восемьсот груд мелких камней и десять тысяч валунов с пашен Нэса. Возможно, не все камни он убирал своими руками, об этом можно судить по его ответу маленькому сынишке. Из воспитательных соображений он попросил сына убрать с поля несколько камней. Четырехлетний сынишка не захотел этого делать. Тогда отец сказал: «Ну, тогда они останутся лежать здесь и тебе придется их убирать, когда ты станешь крестьянином». — «Нет, — отвечал мальчик, — пусть их работники убирают».
Самуэль Август умел хорошо руководить работниками. Ведь это правда, что добрые люди умеют ладить с людьми. К тому же ему повезло, что он крестьянствовал в то время, когда это занятие приносило радость, и для него имелись все условия, и он всем сердцем любил свое дело.
Но прежде всего он любил Ханну, кажется, я уже говорила об этом? Сам он говорил об этом часто. Почти каждый день до конца своей жизни. Он не переставал повторять, как счастлив с ней, повторял, как ему, повезло, что она появилась в его жизни и живет в его доме. Если он, придя домой, не видел жену в ту же секунду, его волновало лишь одно: «Где моя женушка?»
Кристофер Польхем, человек умный, говорил, что для детей хорошо, когда родители ласковы друг с другом. Польхем, без сомнения, одобрил бы Самуэля Августа. Ласковее человека, чем он, среди крестьян трудно было найти. Во всяком случае, у смоландских крестьян не было принято выказывать свои чувства, как это делал Самуэль Август. Мы, дети, привыкли к тому, что отец на наших глазах каждый день нет-нет да и приласкает мать. Когда одна из моих сестер в двухлетнем возрасте увидела открытку, на которой мужчина ласково прильнул лицом к шее молодой дамы, она, как бы узнав, воскликнула: «Папа щекочет шею!»
Детей Эрикссонов из Нэса звали: Гуннар, Астрид, Стина и Ингейерд. Счастливы были дети, которые там жили и родителями которых были Самуэль Август и Ханна. Почему они были счастливы? Я задавала себе этот вопрос и думаю, что знаю на него ответ. Счастливым делали наше детство надежность и свобода. Спокойно и надежно нам было с родителями, которые так сильно любили друг друга. Они были всегда с нами, когда мы нуждались в них, но они не стесняли нас и позволяли свободно и весело шататься вокруг, а какие прекрасные места для игр были в Нэсе нашего детства! Разумеется, нас воспитывали послушными и богобоязненными, как было принято в то время, но в играх нам предоставляли полную свободу и никогда за нами не следили. И мы играли, играли без конца, как это мы только не заигрались до смерти! Мы, как обезьяны, лазали по деревьям и крышам, прыгали со штабелей досок и стогов сена до того, что начинало ныть в животе, ползали в выдуманных опасных подземных ходах — в больших кучах опилок, плавали, еще не научившись плавать, напрочь забывая наказ мамы «не заходить в воду глубже пупка». Но мы выжили все четверо.
В детстве нас никто не бранил. Мама не ругала нас, очевидно, потому, что мы слушались ее с первого слова. Это она воспитывала нас, и я не помню, чтобы Самуэль Август когда-нибудь занимался нашим воспитанием. Я считаю, что она справлялась с этим прекрасно. Слушаться мы, без сомнения, были должны, но она не предъявляла нам массу ненужных и невозможных требований. Например, от нас не требовали, чтобы мы обязательно приходили вовремя к обеду; опоздаешь — возьми себе что-нибудь в кладовке. И никто за это не выговаривал нам. Я не помню также, чтобы она хоть раз упрекнула нас, когда мы приходили домой в порванной или запачканной одежде. Видно, она считала, что ребенок имеет право измазаться, войдя в азарт во время игры. Она не ругала нас также, если кто-нибудь нечаянно набедокурит. Например, в тот раз, когда маленькая сестренка влезла на кухонный стол и опрокинула чан с тестом для кровяных хлебцев, пальта, Ханна, не сказав ни слова, вымыла испачканную в крови малышку, надела на нее чистое платье и подала на обед что-то другое вместо пальта.
