Такое положение объясняется, во-первых, одаренностью русского народа, его особой способностью к научно-техническому творчеству. Поэтому даже на тех научных и технических направлениях, где велик процент национальных меньшинств, решающие открытия и важнейшие разработки делают именно русские. Во-вторых, национальная интеллигенция республик концентрируется в основном в гуманитарных и выгодных специальностях. Этот перекос заметен даже на Украине и в Белоруссии (преимущественно в западных областях). Для национальной интеллигенции, кроме того, характерен феномен купленных и «блатных» дипломов, в том числе об окончании технических вузов, добываемых исключительно ради престижа, так что множество нацменов по окончании вузов идут на базары, спекулируют или просто лоботрясничают. Те же, кто идет в технику, на производство, это часто лица без связей, влиятельных родственников и денег, что типично, например, для Средней Азии. Эти люди вынуждены и добросовестно учиться, и работать над собой, и интегрироваться в русские или русскоязычные коллективы. Следовательно, не только по своему расселению, но и по своей роли — ведущей — русские (и прежде всего русские Российской Федерации) объективно выступают глазным агентом, главной движущей силой трансформаций в стране.
Другой момент. Настроившись на глубокие реформы, корпус архитекторов перестройки должен был обратить внимание и на ту часть народа, которую перестройка больше всего затронет, по которой она ударит в первую очередь, на тех, кому придется переквалифицироваться, менять место жительства и т.д. То есть подумать о той части населения, которая станет главным объектом отрицательных последствий реформ и в первую очередь понесет их издержки. Опять-таки в силу особенностей исторического развития, в данном случае уже так называемого «советского времени», этой частью населения тоже являются русские. По сравнению с другими народами у них гораздо выше доля традиционного рабочего класса, поскольку русские, с одной стороны, больше всех других раскрестьянились, стали «индустриальным», урбанизованным народом, с другой — последние 20-30 лет коммунистическое руководство страны по разным причинам, в том числе с целью самосохранения, проводило политику сдерживания социального развития русской нации, ограничивая ей доступ к высшему образованию, в аспирантуру, к творческим профессиям. В итоге индустриальные комплексы в Средней Азии, Прибалтике и некоторых других республиках обслуживаются в основном русскими и часто доля лиц коренной национальности в местном рабочем классе составляет ничтожный процент самодеятельного населения. Вместо того чтобы поощрять участие коренного населения в индустриализации своих республик, по крайней мере, наравне с русскими, например, соответствующей политикой цен на сельскохозяйственную продукцию, интернационалистское руководство СССР предпочитало использовать труд русских рабочих, превращая их в коллективный объект эксплуатации местных феодально-коммунистических кланов.
Любое рационально мыслящее правительство, понимающее жизненно важные интересы страны, разрабатывая программу глубоких социально-экономических реформ, обязательно продумало бы вопрос о поддержке и сохранении реальной социальной базы этих реформ, их главного рычага — научно-технической интеллигенции. А она в нашей стране исключительно русская или русскоязычная. Во-вторых, необходимо было обеспечить реальные социальные гарантии и даже социальную защиту главному объекту негативных последствий реформ (безработица, смена специальности, места жительства и др.) — рабочему классу, — а он тоже русский или русскоязычный. Правительство, какое бы оно ни было, никак нельзя обвинить в иррациональности или даже в голом невежестве в перечисленных проблемах. Архитекторы и прорабы перестройки, конечно, знакомые с западной социально-политической литературой (в специзданиях, закрытых переводах и т.д.), прекрасно знали, что основной прирост национального богатства, рост производства, производительности труда в эпоху научно-технической революции дает интеллектуальный труд, трудовая деятельность научно-технической интеллигенции. Это они прекрасно знали. Другое дело, как они понимали интересы страны — их легко, очень легко спутать со своими собственными …
