Когда Достоевский создал Раскольникова, Ницше было всего одиннадцать, но в персонаже Достоевского воплотились многие из позднейших идей философа о сверхчеловеке (человеке, который считает себя выше обывателей и обычных этических представлений). Кроме того, Достоевский использует Раскольникова, чтобы показать, какими сумасшедшими эгоистами становятся люди, отвернувшиеся от Бога. Они начинают верить, что могут достичь чего угодно и что все находится в их руках — нет никакой необходимости ждать указаний от Бога. Забавно, что это напоминает некоторые идеи тренингов по самореализации, так популярных в наши дни. (Я не утверждаю, что книги по саморазвитию призывают читателя к убийствам, но они убеждают нас в том, что мы способны на великие свершения, а это не так уж далеко от представлений Раскольникова.) Думаю, Достоевский не одобрил бы нынешнюю безбожную моду на подобные книги, и ему уж точно бы не понравился хит Р. Келли «Я верю, что могу взлететь» (I Believe I Can Fly). Верить, что можешь коснуться небес, что можешь парить и выбежать через открытую дверь… в этом и была проблема Раскольникова. И для него это плохо кончилось.
Раскольников бродит по улицам Петербурга, раздираемый противоречивыми мыслями. С одной стороны, он понимает, что может убить старуху, но потом будет сожалеть об этом (он надеется, что этого не случится, но заранее этого боится), а с другой — опасается, что не сможет ее убить и потом будет проклинать себя за слабость (он уже чувствует свое поражение и не может выносить этого чувства). Наконец он добирается до дома старухи-процентщицы. Он убивает ее, а также ее сводную сестру, ставшую случайной свидетельницей убийства. После этого он впадает в такое состояние (будучи далеко не сверхчеловеком), что с трудом заставляет себя украсть какую-то ерунду. То есть он лишает жизни двух человек ни за что. Оставшаяся часть романа посвящена его трудному пути к самоосуждению, признанию своей вины и в конечном счете искуплению.
Тут я вижу один недостаток. У Достоевского получился бы совсем другой роман, если бы Раскольников «успешно» убил старуху и чего-то «достиг», а не провалил бы во многом дело. Он мог бы расплатиться с семейными долгами, помочь сестре избежать брака с одним из похотливых старикашек, выстроившихся за ней в очередь, и найти какое-то место в жизни. Да, конечно, в какой-то момент его настигли бы муки совести. Возможно, Достоевскому просто не хватило терпения. Ему хочется наказать Раскольникова еще до того, как тот совершил преступление. С точки зрения Достоевского, у Раскольникова вообще не должно было возникнуть желания убить старушку. Но роман в итоге удался потому, что у Достоевского больше общего с Раскольниковым, чем он готов признать. Он знает, что такое не иметь ни гроша за душой. (Достоевский умер должником, несмотря на всю свою славу и достигнутый к тому времени успех.) Он знает, что такое гнев, вызывающий желание кого-то убить (думаю, он наверняка убил бы Тургенева, представься ему хоть малейшая возможность). Ему слишком близок Раскольников, чтобы спокойно к нему относиться. Так что вполне возможно, что Достоевский боялся изобразить преступление Раскольникова как успех, потому что это могло бы вынести на поверхность его собственное, не составлявшее особой тайны стремление к богатству, мести и успеху. (Если уж говорить о самосознании, то самосознание Достоевского было спрятано под многочисленными слоями самоосуждения. Никто не был так мучим внутренним конфликтом, как Достоевский.)
Здесь можно проследить параллель с отношением Толстого к Анне Карениной — мы имеем дело с той же проблемой, подсознательными желаниями. На сознательном уровне Толстой хотел использовать образ Анны для демонстрации аморальности, которая должна быть наказана. Но этот план не вполне сработал, потому что автор слишком сильно сочувствовал ей на подсознательном уровне. Аналогичным образом Достоевский хочет использовать образ Раскольникова как пример презренного негодяя. Но он вживается в своего персонажа, как будто прекрасно знает, каково это — быть Раскольниковым. Оба романа достигают своей цели благодаря невероятной сложности — и не в последнюю очередь потому, что оба автора заходят в своем обличительном пафосе слишком далеко. Пожалуй, больше внешней странности Раскольникова читателя беспокоит его нормальность. Раскольников далек от образа непонятного затворника с приветом — как его, возможно, задумывал Достоевский; он до боли похож на всех нас. Он устает. Он переживает. Он испытывает голод. У него даже есть свой способ справляться с приступами гнева: ему нужно что-то съесть, чтобы справиться со своим безумием. «Один какой-нибудь стакан пива, кусок сухаря — и вот, в один миг крепнет ум, яснеет мысль, твердеют намерения! Тьфу, какое всё это ничтожество!» [78] Он любит выпить водки и закусить пирожком, а потом ему надо полежать. Бедняга, никакой он не убийца, он просто устал и голоден.
