Он подошел поближе. До десяти утра, когда Лили заберут на операцию, оставалось меньше четырех часов. Но Марк все еще цеплялся за надежду узнать правду.
Окна были забраны металлическими шторами, так что разглядеть, что творится внутри, не было ни малейшей возможности. Марк осмотрелся по сторонам. На парковке стояли три фургона с логотипом «Эст репюбликен» на бортах. «Ну конечно! Газеты развозят по киоскам рано утром. Значит, не все еще потеряно».
Марк быстро шагнул на тротуар, прошел бульваром Кювье и свернул в тупик Мориса Делорена. Там творилась деловитая суета. Поперек улицы стоял грузовик, в который трое рабочих грузили запечатанные в целлофан пачки газет. Включенное на полную мощность радио шутливым голосом диктора местной станции знакомило слушателей с гороскопом.
— Добрый день! — поздоровался Марк. — А что, редакция еще закрыта?
Он прикусил язык. Глупее вопроса не придумаешь. Один из рабочих смерил его взглядом и, не выпуская изо рта сигареты, ответил:
— Считай, повезло тебе. Через пять минут открываю приемную.
Марка захлестнула волна надежды. Рабочий тем временем продолжил:
— Вот только юбочку надену — и я в твоем распоряжении!
Двое остальных заржали. Выражение надежды на лице Марка сменилось отчаянием.
— Приходи через три часа, парень. А сейчас не мешай, видишь, люди делом заняты…
Марк подошел к рабочему. Тот не был великаном, но все же возвышался над Марком на полторы головы.
— Я не могу ждать, месье, — как можно вежливее произнес Марк. — Я очень прошу вас помочь мне. Не может ли кто-нибудь открыть редакцию? Мне срочно нужно получить одну справку…
— Да пусть к заместительнице обратится, — произнес еще один голос, раздавшийся из глубины складского помещения.
Трое рабочих снова захохотали. Только Марку было не до смеха.
— Ну, смотри, парень. Если не боишься…
И рабочий нажал кнопку домофона.
— Мадам Монтегю? Тут вас спрашивают… Ага, на заднем дворе.
Через несколько минут появилась упомянутая мадам Монтегю. «Заместительница» оказалась невысокой элегантной женщиной, одетой в строгий костюм: осиная талия, юбка до колен, загорелые ноги в красных босоножках. Привлекательность ее заметно портило слишком суровое лицо, свидетельствовавшее о многочисленных жертвах, принесенных на алтарь профессиональной карьеры. На носу у нее сидели маленькие очки; в одной руке она держала кипу длинных листов, в другой — шариковую ручку. Заместительница главного редактора…
— Что вам угодно? — строго спросила она.
Марк судорожно соображал, что ей ответить. Какую историю выдумать, чтобы строгая мадам Монтегю согласилась открыть ему архив в семь часов утра? «А может, просто вытащить маузер и приставить ей к виску? Бред…»
— Так что вам здесь нужно? — недовольно повторила мадам Монтегю и поверх очков покосилась на часы.
Марка охватила паника.
— Э-э… Понимаете… Я… Мне необходимо посмотреть старый номер газеты «Эст репюбликен». Очень старый. Я точно знаю, какой. Это номер от двадцать третьего декабря восьмидесятого года…
На лице заместительницы мелькнула улыбка:
— Судя по вашему виду, нетрудно поверить, что дело у вас срочное.
— Это еще мягко сказано.
— Понятно, понятно. Но, сколь бы ни велика была срочность, вы, очевидно, можете дождаться открытия редакции. Возвращайтесь к девяти часам.
Трое рабочих, грузивших газетные пачки, ловили каждое слово из их разговора. Монтегю уже развернулась на высоких тонких каблуках, собираясь уходить.
— Нет! — закричал Марк.
Женщина остановилась, всем своим видом выражая недовольство. Марк бросился к ней.
— Послушайте! Моя жена ждет ребенка. Нашего ребенка. Через два часа ей должны сделать аборт, потому что она сомневается в своем происхождении. У меня есть серьезные основания предполагать, что решающее доказательство того, кто она такая, содержится в этом номере газеты.
Заместительница главного редактора Монтегю вытаращила глаза. Трое рабочих забыли о своих газетных пачках. Монтегю прожгла их взглядом, и они поспешно вернулись к работе. Затем она посмотрела на Марка.
— Вы хотите помешать вашей жене сделать аборт? То есть вы действительно считаете, что…
