— Если ты на каждую шутку будешь так реагировать, мы никогда не доедем, — полузадушенно прохрипела она.
Шутка…
«Десять часов терпеть рядом с собой эту чумовую деваху — нет, он с ней точно рехнется».
— Извини, — собрав в кулак выдержку, произнес он. — Забыл отрегулировать высоту ремня для куклы.
— Ха-ха-ха, — отозвалась Мальвина. — Я смотрю, с тобой не соскучишься.
Марк не испытывал ни малейшего желания пикироваться с Мальвиной. После долгого молчания он наконец спросил:
— А ты? Ты веришь в результаты этого треклятого анализа ДНК?
— Да я скорее сдохну, чем поверю этому подонку!
— Вот и хорошо. Значит, мы единомышленники.
Мальвина продолжила, пытаясь выпутаться из ремня безопасности:
— Это все брехня! Я всегда знала, что Гран-Дюк на вашей стороне. Его, видите ли, совесть заела. Ну, и сиськи твоей бабки ему покоя не давали…
На сей раз Марк не стал ударять по тормозам, но серьезно призадумался: не высадить ли ее посреди дороги? Вполне вероятно, он так и поступил бы, но… Но пока Мальвина была ему нужна. Один раз она уже проговорилась, когда мимоходом упомянула, что Гран-Дюка терзали муки совести. Что еще ей известно?..
Почти час, до самого Бовэ, они не перекинулись ни единым словом. Разматывались похожие один на другой километры пустынного шоссе. Мальвина наклонилась вперед. Старый, заскорузлый от въевшейся пыли ремень безопасности врезался ей в ухо.
— Радио у тебя, конечно, не работает?
— Нет, радио давно сломано. Зато магнитола вроде бы работает. И кассеты должны быть там. Мы их в детстве слушали…
Мальвина рассмеялась:
— Ха-ха! Кассеты! Неужели они еще существуют?
— Посмотри в бардачке. Штук десять точно найдется.
Мальвина открыла бардачок.
— На что они хоть похожи?
Она повернулась к Марку. На ее губах играла лукавая улыбка.
— Шучу, шучу! Только не тормози, пожалуйста!
Несколько минут она рылась в бардачке и перебирала кассеты, затем, не показав Марку, вставила одну из них в магнитолу. Тесное пространство кабины заполнил громкий гитарный рифф, сопровождаемый звуком полицейской сирены. «Баллада Сержа К.» Ночная прогулка одинокого горожанина.
Марк моментально узнал альбом. «Рок-поэмы».
«Завтра, завтра. Завтра, как вчера», — чуть гнусаво запел Шарлели Кутюр.
— Так я и знал, что ты выберешь именно эту, — сказал Марк.
— Я догадалась. Не хотела тебя огорчать…
Марк в свою очередь улыбнулся. Они въезжали в Бовэ. Даже в пять утра пересечь город оказалось не так просто. Они передвигались медленными скачками от светофора к светофору. Очевидно, какой-то садист из местной администрации специально настроил их так, чтобы водитель, соблюдающий разрешенный лимит скорости, обязательно застревал на каждом перекрестке.
— Ты права, — признал Марк, тормоза перед очередным светофором. — Не стану спорить. «Рок-поэмы» — лучший французский рок-альбом.
— Может быть. Я его никогда не слышала. Знаю у них всего одну песню. Сам понимаешь, какую. Но, поскольку CD-плеера у тебя нет, придется проигрывать все подряд.
— А что ты вообще слушаешь?
— Ничего.
В наступившей затем тишине раздавался только голос Шарлели Кутюра. Грузовик выбрался из Бовэ. Первая стороны кассеты закончилась. Мальвина, ни слова не говоря, поставила ее второй стороной и сделала звук погромче. Пожалуй, слишком громко. От первых же фортепианных аккордов завибрировала крыша.
Как самолет без крыльев…
Пел я ночь напролет
Для той, что не верит были,
Для той, что меня не ждет…
У Марка по спине пробежала дрожь. Мальвина закрыла глаза и принялась, беззвучно открывая рот, подпевать исполнителю.
Пусть больше мне не летать,
Я пройду до конца этот путь.
Я сяду с судьбой играть,
Я дам себя обмануть.
Марк невольно сбросил скорость. Он слушал эту песню сотни раз. Он слушал ее один, когда накатывала тоска и одолевали сомнения. Когда Лили не было рядом. Лили ее не выносила. Песня ввергала ее в ярость. Однажды — ей тогда было восемь лет — она в гостях у подружки разбила транзисторный приемник, бросив его на плиточный кухонный пол, просто потому, что по радио передавали эту песню.
Послушай, как ветер поет
Тоскливую песню свою.
Послушай, мы вместе умчимся в полет
