Однако хватит… Разговор ведется не о красоте. Природа не имеет красивого и некрасивого. Дурно пахнущего и душистого. Все одинаково важно и великолепно. Я фотографирую кал животных и, надо сказать, коллекция моя уже довольно внушительна. На эти фотографии я смотрю с таким же трепетным удовольствием как и на фотографии горных ущелий, солнечных равнин и всяческих певчих птиц поглощающих пищу с доверительной ладони.
Если говорить о человеческом распаде (болезни, трупы, заброшенные строения, свалки и кладбища) я прихожу к выводу, что тут у меня с детства кроется некое подсознательное желание быть пассивно созерцающим и навеки оградить себя от пользы кому бы то ни было. Также: прекрасно сознавая свой ущерб, вернее свое психическое меньшинство, свои неудачи в жизни — я желаю чтобы вы и все ваши благие начинания гноились и деградировали с самого начала. Так легче жить. Так интересней. Опускайтесь. Мой вечный бинокль наведет резкость на ваши падения.
Охота мне знать про вашу только что построенную дачу и поступившего в институт племянника? Ха! К чертовой матери! Я с гораздо большим вниманием и удовольствием послушаю в какой стадии находится ваш ужасный рак губы, сколько лет осталось отсидеть вашему брату, который сотворил что–то неописуемое и чем именно засорилась ваша кухонная раковина. Ну, в данном случае — я не тешу себя мыслью об элитарном меньшинстве — вы все точно такие же.
Еще очень важная деталь: как бы это не было странно — мне неприятны запахи человеческих выделений. Я не желаю нюхать ваше дерьмо, утреннее дыхание и чесночную отрыжку. Я сам хорошенько подгнил в последние десять лет и мне более чем достаточно собственной вони. Ваша — меня ни чем не удивит, а только расстроит.
И все же! Хотя мне и нравится все старое, измордованное, допотопное и я люблю когда все «с душком» — это не значит, что я когда–нибудь возьму бритву, сделаю себе на руке глубокий надрез, запущу туда спазматически шевелящихся водомерок, клещей и мух, зашью ниткой для рукоделия и стану ждать гангрены. К сожалению у меня есть предел…ну и конечно элементарный страх сильной боли и неприятной реакции домашних и врачей. Короче говоря — я трус, который из–года в год откладывает свою смелость. Годы идут и я уже начинаю понимать, что скорее всего подохну так и не сделав чего–либо из рук вон выходящего.
Далее:
Я почти что забыл о скотомогильнике! Тоже — яркое воспоминание детства. Место откровений раннего подросткового возраста. Ярославская область. Турбаза. Я и мои родители. Собираемся по грибы….
Представьте себе дремучий лес поздним августом, когда по утрам уже весьма прохладно, но все равно солнце обязательно, обязательно пригреет часам к десяти. Березы, ели, небольшая проложенная трактором дорого уходящая в таинственную даль, притаившиеся в траве фаллосы молодых подосиновиков, почти никогда не встречающиеся (и поэтому такие удивительные) ежи, которые сердито замирают среди многолетних черничных кустов когда тронешь их осторожными, готовыми к прыжку пальцами. Вдалеке, через поле — небольшое село и в конце леса, на поляне — скотомогильник.
Он представлял собой неглубокую яму с цементным полом и стенами. Круглый полуподвал, возвышающийся над землей примерно на метр. Отверстие было покрыто толстой пластиковой пленкой и когда я приподнимал эту пленку — то всякий раз дрожал от любопытства и возбуждения. Трупы, шкуры, кости сельских коров были утрамбованы, свалены в кучу, навеки перемешаны друг с другом. Почти все останки были завернуты в полиэтилен, прилипали у нему и когда я отдирал его — сотни черных хищных жуков, многоножек, личинок бешено извиваясь, щелкая и шурша бросались врассыпную, зарывались поглубже — в более древние слоя гнуси. Я приподнимал следующую завесу — срывал полиэтиленовый занавес второго театра и все повторялось снова. Запах был не таким уж сильным — пятьдесят процентов содержимого скотомогильника составляли кости и коровьи черепа, но в данном случае запах не особо меня интересовал. Я просто хотел подержать в руках длинную кость, потыкать ею гнилую, облезшую шкуру, сорвать насекомым их круглосуточный обед и затем просто посидеть на цементном краю, послушать шум деревьев и ни о чем не думать….
