— Спасайтесь, православные!
— Щас рванет!
До экипажа разом дошло, что сейчас произойдет, — матросы сигали за борт пачками, а по шкафуту носился разъяренный капитан Круз, отвешивая растерявшимся морякам тумаки и выкидывая их за планшир.
— Кости за борт, вмиг морду набью!
Рык командира на секунду перекрыл дикую какофонию, а Грейг, несмотря на трагизм положения, только ухмыльнулся. Круз совсем отвязался в походе, «полируя» матросские физиономии. В Петербурге еще сдерживался, стараясь наводить порядок и дисциплину без мордобития, которое весьма не одобрялось императором Петром Федоровичем, но теперь… А еще командор осознал — и он сам, и Круз с палубы прыгать не будут, а погибнут вместе с кораблем, разделив его судьбу.
— А вот это ты зря здеся стоишь, ваше превосходительство! — Словно прочитав его мысли, Грейга сграбастали мощные матросские лапищи. — Раз команда дадена, надо за борт сигать не мешкая! Пущай наш капитан остается, тиран свирепый, ему по должности нужно. По Сеньке и шапка! А нам души спасать нужно!
Самуил Карлович даже ответить ничего не успел, чтоб пресечь такое безобразие, как почувствовал, что летит, словно древнегреческий герой Икар, вот только крылья не расправив.
Вошел в море топориком — прохладная, но теплая, куда там Балтике, вода тут же привела офицера в чувство, охладив боевой пыл. Суматошно извиваясь, доплыл к неизвестно откуда взявшейся шлюпке, судя по всему, брошенной турками во время схватки в проливе. И тут же за его руки уцепились крепкие матросские ладони, но вот втянуть на борт не успели.
Вблизи рвануло, да так, что Грейгу на секунду показалось, что он сдуру уселся в растопленной бане на камни и щедро плеснул под себя здоровенную бадью кипятка. Вихрь вырвал его из воды и бросил на днище шлюпки, перевернув в воздухе.
В кроваво-пепельном небе закрутились обломки, быстрокрылыми стрижами пролетели орудийные стволы, плыли какие-то ошметки, похожие на человеческие тела. И ни звука — все в полной мертвящей тишине. Затем полыхнуло еще разок, и сильно. Очередной огненный вихрь ожег тело командора, и он увидел, как по багровому небу летит человек, яростно размахивавший зачем-то руками.
— У него же нет крыльев, никак не запорхает! — хрипло выплюнул слова офицер и обрадовался, что не онемел. И тут же к нему вернулся слух, и он понял, что оглох от двух чудовищных взрывов, что разнесли в клочья русский, а затем и турецкий корабли.
Рядом со шлюпкой громко плюхнуло, и, к своему великому изумлению, Самуил Карлович признал того самого летуна, что порхал как мотылек по небу. Изумились и набившиеся в шлюпку матросы.
— Ты смотри, никак цел?!!
— Это ж надо, никогда не видел, чтоб люди, аки птицы, по небу парили!
— Давай руку, братец!
Матросы склонились над бортом и протянули ладони. А из воды донесся сварливый, до боли узнаваемый голос Круза:
— А за братца я тебе морду набью!
Матросы оторопели на секунду, а потом один из них, здоровяк с косой саженью в плечах и пудовыми кулаками, произнес гулким басом, который Грейг тоже признал — именно обладатель сего голоса вышвырнул его за борт и тем спас ему жизнь.
— Надо же, никак наш тиран?!! — В голосе матроса прозвучало чудовищное изумление. — Ну все, боле ты никого в морду бить не будешь!
Матрос без видимого усилия оторвал банку и поднял тяжелую доску над головой чудом спасшегося капитана.
— Не надо, братец! — голос Круза стал умоляющим. — Я еле на воде держусь! Обещаю — ни одного матроса пальцем не трону!!!
— Вот это другое дело, ваш-бродь! — Верзила одной рукой вытянул капитана из воды, усадив рядом.
Грейг чуть не захохотал — узнать Круза не смогла бы и родная мать. Вместо формы какие-то обрывки, весь закопчен, словно государев арап. И тут Самуил Карлович как бы увидел себя самого со стороны — самый натуральный негр в полном неглиже, даже ошметков одежды нет. Куда девалась форма, капитан-командор не представлял. Но она же была на нем!
Зато нательный крест на цепочке остался, только не с золотым сиянием, а тусклым цветом, так закопчен, будто из темной меди сделан. И Грейг захохотал, закинув голову.
— Ты чего, братец? — вскинулись матросы. В их глазах плеснулась тревога — подумали, что собрат их сошел с ума.
