Раш, не теряя времени даром, тайно покинул город и с малым отрядом в пять человек направился к западным границам Сархалиона. Его задачей было собрать всю уцелевшую тамошнюю армию в единый кулак и дать, наконец-то, достойный отпор джеррийским ублюдкам, которые так подло бьют в спину.
В итоге, ценой невероятных усилий, ему удалось осуществить задуманное и сосредоточить под своим началом почти сорок тысяч воинов султаната. Примерно такое же количество бойцов было и под началом мятежного хана Горта, который крайне неохотно решился на эту авантюру.
* * *
Раш угрюмо обозревал стоящие в отдалении безо всякого порядка полки неприятеля. Да, джеррийцы не знают, что такое строй, но отваги им не занимать. К тому же, воины хана Горта, вторгшись в Умас, перерезали всех его жителей поголовно, не пощадив даже грудных детей, чего раньше никогда не делали. А это означало только одно. Тотальную войну на истребление, после которой останется либо Сархалион, либо Джерра. Один из противников прекратит своё существование навсегда. Тем не менее, мятежники подняли белый флаг, который означал в Силоре вызов на переговоры.
Раш тяжело вздохнул и тронул коня. За ним последовали и два его адъютанта, совсем ещё молоденькие мальчишки из числа сыновей знатных шейхов султаната. Навстречу им также выехало трое.
Один из них был уже совсем старик, наверное, верховный советник, второй казался мужем в самом расцвете сил, он ехал обнажённым, выставляя напоказ могучие, рельефные, будто выкованные из светлой меди, мышцы. Третий тоже был мужчиной в самом расцвете сил, но всё же выглядел куда старше, нежели всадник с фигурой атлета.
-Я, Раш аль Бу, Верховный главнокомандующий великого султана Сархалиона, Бога Смерти, Сахмета аль Септима! По какому праву вы вторглись в наши земли и чините произвол? Неужели прошлые поражения вас так ничему и не научили?
-Как раз наоборот. - Устало ответил Горт. - Мы хорошо усвоили ваши уроки. Уроки подлости и коварства. Теперь пришла пора платить по счетам.
-Послушай, Горт. - Недобро прищурился Раш.- Я даю тебе последний шанс. Ты сейчас же уводишь свои войска назад в Джерру, а мы закрываем глаза на это нападение.
-И что же будет, если я отвечу отказом?
-Не будь дураком, хан. Если ты откажешься, то, как только мы разделаемся со змеелюдами, а мы с ними разделаемся, можешь быть уверен, весь ваш народ будет уничтожен до последнего человека! Так же, как были уничтожены жители Умаса! Хорошенько подумай над этим.
-Не смеши меня, сархалионец! Я прекрасно знаю, чего на самом деле стоит ваше слово! Ты тут же забудешь о нем, как только тебе это станет выгодно! Я хорошо обдумал свои следующие слова! Наша армия не уйдёт обратно в Джерру! Вместо этого мы будем бить вас! Бить где только можно! Бить до тех самых пор, пока последний из вас не упадёт мёртвым! Это станет вам достойной наградой за тысячи загубленных жизней и нашу попранную гордость! А теперь иди и моли своего Бога Смерти, чтобы он даровал тебе быструю, хм, смерть на поле брани, ибо, если ты попадёшь к нам живым, то очень об этом пожалеешь!
-Что ж, ты сказал. - Ледяным голосом процедил Раш. - Надеюсь, твоя сабля так же остра, как и твой язык. Увидимся на поле боя. - И, не говоря больше ни слова, поскакал прочь.
* * *
Эта битва была жаркой. Как джеррийцы, так сархалионцы прекрасно понимали, что от её исхода зависит не только их жизни, но и само существование их государства, а потому не жалели ни себя, ни врагов.
Практически все воины как с одной, так и с другой стороны сражались конными. Подданные Горта потому, что у них мужчина, не имеющий коня, не считался мужчиной вовсе, а бойцы Раша попросту не успели бы добраться пешими до сборного пункта в охваченной паникой стране.
Прозвучал яростный клич, похожий на ржание разъярённого жеребца в период спаривания, и джеррийцы пошли в атаку. Сархалионцы тоже не заставили себя долго ждать и также ринулись на противника. И те и другие выпускали на скаку тучу стрел, которые вносили настоящее опустошение в рядах врагов, так как практически ни у кого не было настоящих металлических доспехов. Многие стрелы попадали в лошадей, и те начинали неистово биться в агонии, убивая и калеча своих же всадников.
