Уильям, бессмертный с сексуальной зависимостью.
Бессмертный с темными волосами и голубыми глазами, еще больший плут чем Торин.
Воин, высокий, мускулистый, необузданный.
Воин, чьи уникальные татуировки были скрыты под его одеждой.
Если Аэрон правильно запомнил, это был крест на сердце и карта сокровищ на его спине.
Карта сокровищ, шла вдоль ребер, опускалась ниже к пояснице, и, наконец, заканчивалась в районе задницы.
Он был настоящим красавчиком — если верить человеческим женщинам — и воплощением веселья.
Оливии наверно он бы понравился.
Почему Аэрону внезапно захотелось попортить о стену его смазливое лицо? Он никогда прежде не желал подобного, несмотря на настойчивую потребность Гнева наказать мужчину, разбив его сердце на сотню осколков, как тот когда-то поступил с сотней женщин.
Только, Гнев хотел, чтобы Аэрон использовал клинок.
Аэрон всегда сопротивлялся подобному желанию, потому что Уильям нравился ему. Конечно, он не был Повелителеем, но на него можно было рассчитывать во время битвы.
Что касалось убийства, для Уильяма не существовало никаких границ.
Легион нет рядом и ты ищешь драки.
Вот в чем дело.
Да
Ясно, что он был на грани.
— Спасибо, Торин, за предупреждение об Уильяме, — сказал он, надеясь, что его голос прозвучал по должному иронично.
Хотя вряд ли Оливия пробудет здесь достаточно долго, чтобы кто-то успел ее очаровать.
— Уверен, что Уильям сказал бы тебе, что для этого ему потребуются лишь несколько секунд.
Не реагируй.
Хотя, если вдруг Уильям нарисуется, Аэрон может "случайно" потерять контроль над Гневом, и позволить демону наконец-таки рассправиться с бессмертным.
Гнев замурлыкал в подтверждение.
— Эй — окликнул его Торин, привлекая внимание.
— Поговорим о еще одном секс-наркомане — Парис просил передать тебе, что Люциен перенес его в город, чтобы он смог найти себе женщину.
Люциен планировал его там оставить, так что он не вернется до утра.
"Хорошо"
Его облегчение не имело отношение к тому, что теперь Парис был далеко от Оливии, так ведь?
— Заметил ли Люциен следы Ловцов, пока был там?
— Неа.
Ничего не заметил ни на холме, ни в Буде.
— Хорошо — повторил Аэрон, расслабившись.
Он снова начал ходить из угла в угол.
— Признаки присутствия темноволосой женщины?
— Нет, но Парис обещал продолжить поиски.
Как только он вернёт свою силу, конечно.
И да, по поводу утраченной силы, Парис упомянул, что ангел ранена.
— Ты хочешь, чтобы я сходил за доктором?
"Сходил" у них означало означало "похитил".
"Нет."
Она сама выздоровеет.
Когда-то они уже пытались найти врача, к которому бы могли в любой момент обратиться, но безрезультатно.
Теперь время играло против них, поскольку Эшлин была беременна.
Но никто не знал, будет ли ребенок смертным или демоном, поэтому им следовало быть крайне осторожными в выборе врача.
Ловцы, как недавно стало известно, годами скрещивали смертных и бессмертных, в надежде создать непобедимую армию из рожденных от этих союзов детей.
Ребенок демона Насилия был бы наградой из наград, и любой Ловец отдал бы полжизни, чтобы использовать подобного отпрыска на своей стороне.
В руках не того врача, секреты Повелителей будут под угрозой.
Торин сочувственно покачал головой, как будто Аэрон был слишком туп, чтобы принимать правельные решения.
"Ты уверен что она выздоровеет? Ее выкинули из рая."
"Нас тоже вышвырнули с небес, и все же мы живы-здоровы.
Мы даже можем восстанавливать наши тела.
Чем сейчас и занимался Гидеон, хранитель демона Лжи.
Во время последней битвы, Ловцы захватили его и пытками старались вытянуть из него информацию — информацию, которую он им так и не дал.
В отместку, Ловцы отрезали ему руки.
Гидеон все еще пребывал в плачебном состоянии, что было для всех настоящей болью в заднице.
— Точно подмечено.
Вдруг из спальни Аэрона послышался женский крик.
Аэрон прекратил топтаться, Торин выпрямился.
Когда раздался еще один крик, они уже бежали по направлению к спальне, хотя Торин старался держаться на расстоянии.
Аэрон первый бросился открывать двери в комнату.
Оливия все еще лежала в кровати на животе, но теперь изрядно потрепанная.
Ее веки были крепко сжаты, ресницы отбрасывали тень, но они не могли скрыть синяков под глазами.
