— Они все в нашей мэрии зарегистрированы, — с видимым удовольствием выговорила экономка мудреное слова. — За каждым номер закреплен, и каждому знак пожалован. Так что воровства со стороны носильщиков горожане не опасаются. Так еще при старом герцоге заведено было.
На последних словах женщина, несмотря на царивший вокруг гомон, понизила голос так, что я ее едва расслышала.
В Теннанте, как и на севере Бранвии, хватало недовольных герцогом Роландом. Здесь тоже люд надеялся на юного Ланса и с нетерпением ожидал, когда тому исполнится двадцать три года. Именно по достижению этого возраста бранвийские мужчины считались совершеннолетними и могли вступать в права наследования. Правда, Ланса продолжала снедать неведомая болезнь, и шансов на то, что он сместит отчима, было мало, но среди народа упорно ходили слухи, что не так уж и болен наследник Бранвийского и что он обязательно заявит о своих притязаниях на герцогский престол. Гвардейцы Роланда столь же упорно пытались пресечь эти слухи, да вот только безрезультатно. Но Дарка была права — осторожность следовало соблюдать.
Утомленные походом по рынку, мы присели на лавочку у фонтана отдохнуть. Вот тогда-то я и познакомилась с Риной. Невысокая пухленькая девушка подошла поздороваться с экономкой. Дарка представила мне ее как свою дальнюю родственницу. Рина была на год старше меня и отличалась любопытством и разговорчивостью.
— А ты родственница мага, да? Тетушка мне рассказывала о твоем приезде.
Я настороженно кивнула, не представляя, что именно Дарка могла разболтать родне. Впрочем, довольно скоро выяснилось, что ничего сверх дозволенного женщина не рассказала. Лишь то, что к Говарду приехала с северной окраины герцогства его внучатая троюродная племянница, которая теперь будет жить с дядюшкой. Ни о моем даре, ни о том, что маг взялся обучать меня, экономка не упомянула.
— А это правда, что ты у моря жила? — с неподдельным интересом спросила Рина.
— Правда.
— Вот ведь повезло, — протянула новая знакомая немного завистливо. — Купаться можно было круглый год.
— Да ты что? — от изумления я даже растеряла всю свою робость. — Кто же в море купается, кроме мальчишек — но тем все нипочем. Холодно ведь, да и о камни пораниться можно.
— Да? — изумилась Рина. — А Ладкину сестру муж возил на море в медовый месяц, так она говорила, что там песок и вода теплая. И окунаться можно, в специальных костюмах. Там отдельно огорожены места для женщин и для мужчин, чтобы, значит, случаем никто ничего срамного не заметил. Врала, получается?
Немного поспорив и не без помощи мудрой Дарки мы выяснили, что моря севера и юга весьма между собой различаются.
— А ты приходи завтра в кондитерскую, — предложила мне Рина на прощание. — Пирожных поедим, я тебя с Ладой познакомлю. Она хорошая, тебе понравится.
Я растерянно посмотрела на экономку, не уверенная, что мне дозволено выходить из дому одной и посещать кондитерскую с девушками.
— Заблудиться боишься? — неверно истолковала мой взгляд новая знакомая. — Так мы за тобой зайти можем.
— Если дядюшка позволит, — пробормотала я.
— Да с чего бы ему запрещать? — неподдельно удивилась Рина. — Я ж не дурное чего предлагаю. Ну, до завтра!
Говард отнесся к идее посещения кондитерской в компании девушек с одобрением и даже дал мне несколько монет, попросив прихватить пирожных и ему. На следующий день Рина действительно заявилась за мной, прихватив с собой подругу. Вместе они смотрелись забавно: невысокая полноватая темноволосая болтушка Рина и Лада, застенчивая хрупкая блондинка. Поначалу я немного дичилась и смущалась, но вскоре уже сидела с новыми знакомыми за столиком, уплетая вкуснейшие пирожные со взбитыми сливками и запивая их одуряюще пахнущим горячим шоколадом, беззаботно болтала и смеялась. К концу дня нам уже казалось, будто мы знакомы всю жизнь.
Так я обзавелась новыми приятельницами.
На главной площади Теннанта были сложены вязанки хвороста — вечером здесь зажгут огромный костер и устроят танцы и прочие развлечения. Пока же было светло и мы прогуливались вокруг каруселей, на которых кружила смеющаяся детвора. В этом году нам впервые разрешили, как взрослым, праздновать до рассвета.
