Констанция думала, что они возвращаются к сгоревшему мотелю, но вместо этого Джон въехал на парковку ресторана. Рядом обнаружилась ее белая «тойота-камри», отмытая до блеска.
– Я попросил дилеров помыть машину и пригнать ее сюда. Не хотел, чтобы вы видели, в каком состоянии находится мотель. Там настоящий кошмар.
– Вы очень заботливы, – произнесла Констанция. Она бросила на Джона взгляд, но он уже выходил из машины и не обратил на нее внимания. Но почему ее привезли сюда, а не в свой отель?
Когда девушка выходила из автомобиля, ей, непривычной к сандалиям, казалось, будто асфальт под ее ногами трясется. «По крайней мере теперь, снова получив свою машину, я могу купить более подходящую одежду и снять номер в каком-то другом заведении. И поинтересуюсь, насколько у них хорошо организована противопожарная безопасность», – успокоила себя она.
– Я забронировал здесь столик, чтобы мы могли пообедать.
– Что? – переспросила Констанция, осматривая ресторан. Украшенный корзинами с пышными цветами и элегантным полосатым тентом, он казался высококлассным и очень дорогим. – Нет! Я не могу. Мне нужно купить туалетные принадлежности и одежду. К тому же сегодня я хотела еще поработать.
«Последнее, что мне нужно в этой жизни, – это сидеть напротив Джона Фейрвезера и есть изысканный обед, – решила она. – Очевидно, я потеряла последние остатки рассудка. Этому человеку хватило наглости, чтобы предложить мне пообедать с ним. Нужно сказать Николе. А вот эпизод с поцелуем лучше опустить».
Констанция села в свою машину и кинула сумку на соседнее сиденье. С помощью нового ключа она без труда завела двигатель, а тормоза слегка взвизгнули, когда она на большой скорости выезжала с парковки. Уже приближаясь к выезду, девушка поймала в зеркале заднего вида лицо Джона, пристально смотревшего ей вслед и улыбавшегося так, будто вся эта ситуация его веселит, и поняла, насколько грубо себя вела. Правда, это заставило ее только сильнее давить на педаль газа.
Оказавшись в полной безопасности за столом в своем новом номере, Констанция позвонила своему боссу, чтобы объяснить, почему ей пришлось сменить отель, а затем стала болтать со своей подругой Линн, работавшей в их офисе секретарем.
– Если руководство мотеля не предложит тебе компенсацию, ты можешь ее отсудить.
– Никогда не стану делать этого.
– Ты слишком похожа на своих родителей. При рождении ошиблась столетием.
– Мне начинает нравиться этот век.
Линн засмеялась:
– Хорошо, хорошо. Как дела с Джоном Фейрвезером? Он такой же потрясающий, как на фотографиях, которые я нашла в Интернете?
– Не понимаю, о чем ты.
– Конечно, ты притворяешься монашкой. Но я уверена, что ты способна определить, насколько привлекателен тот или иной человек.
– Он нормальный, – ответила Констанция, пытаясь подавить очередную дурацкую улыбку и радуясь тому, что ее сейчас никто не видит.
– Сколько ему лет?
– Тридцать с небольшим, наверное.
– Для тебя в самый раз.
– Линн! Почему ты вдруг решила, что у нас с ним есть что-то общее?
– Вы оба люди. Оба одиноки. И ты очень симпатичная, хотя скрываешь это.
– Может, уже хватит? – В возмущении Констанция поправила очки.
«Неужели я и правда достаточно симпатичная для того, чтобы привлечь внимание Джона Фейрвезера? – спросила себя она и тут же ответила: – Вряд ли».
– Я просто радуюсь тому, что тебе удалось уехать подальше от пристального родительского взгляда. Этим нужно пользоваться.
– Я была несколько занята, выбираясь из горящего номера мотеля и разгребая документы отеля и казино.
– Из-за одной работы и отсутствия развлечений ты можешь…
– Я скучная, и меня это вполне устраивает.
«По крайней мере, так было до прошлой ночи», – подумала Констанция. В голову ей стали приходить очень странные мысли. Этот поцелуй стал началом чего-то нового. Она не переставала думать о нем, ощущать вкус губ Джона, прикосновение его рук к ее телу… «Конечно, мне следует сделать так, чтобы этого не повторилось, – сказала себе Констанция. – Но ведь я вполне могу целовать кого-то другого, не так ли?»
– Может, когда я вернусь, мне стоит обратиться в службу знакомств.
