Оглядевшись, Кельда заметила валявшийся неподалеку пластмассовый ящик из-под молочных пакетов и, поднеся его к окну, приставила к стене, чтобы заглянуть внутрь сомнительного помещения.
Но прежде чем она успела осуществить задуманное, рука показалась снова. Ребенок тянулся вверх, пытаясь ухватиться за раму, но, очевидно, сил хватало только на то, чтобы дотронуться до нее пальцами. Может быть, подумала Кельда, рисуя воображаемую картину, каждый раз, когда девочка поднимает руку, кто-то оттаскивает ее от окна.
Сомнений больше не было. Почти не было. Кельда надеялась, что там, за стеной, находится Роза Алиха. Там должна быть Роза Алиха. И все же эта мысль звучала в ее голове не криком, а лишь шепотом. Если надежда — воздушный шар, то реальность — балласт.
А если нет?
Впервые после окончания академии Кельда вынула из кобуры оружие с ясным осознанием того, что из него, возможно, придется стрелять. «ЗИГ-зауэр» показался почти невесомым, что добавило уверенности. В Квонтико она всегда стреляла лучше всего тогда, когда пистолет весил не больше, чем перчатка. Сейчас, взяв его в руку, Кельда почувствовала себя так, как будто вернулась в стрелковый тир в академии.
Она ступила на ящик.
И ничего не увидела из-за грязного стекла и отсутствия света в помещении. Может быть, лучше вернуться и позвать коллег? А если именно в эту минуту с маленькой девочкой что-то случится? Раз уж она действительно нашла похищенного ребенка, есть все основания вызвать помощь по радио.
С той стороны здания, которая выходила на улицу, имелась грузовая площадка. Вскарабкавшись на узкую бетонную стенку, Кельда попыталась открыть большую металлическую дверь, но та была надежно заперта изнутри. Она соскочила со стенки и прошла за угол. Глухая, без окон, стена, сложенная из шлакобетонных блоков. И дверь. Массивная стальная дверь с увесистым замком. Кельда прошла дальше. На ведущей к главному входу дорожке валялись две уже никому не нужные старые газеты в почтовых пакетах. В окне — большая табличка с надписью «Сдается внаем». Из щели почтового ящика торчат три или четыре рекламных буклета. Ручка на стеклянной двери не поворачивалась.
Чем бы здесь ни занимались раньше, теперь здесь не занимались ничем.
Ничего не оставалось, как вернуться к боковой двери. Замок выглядел вполне надежным, а вот болты, которыми петля крепилась к стене, держались на честном слове. Обшарив ближайшие кустики, Кельда нашла ржавую железку и, пользуясь ею как рычагом, попыталась вырвать болты.
Через пару минут ее усилия дали результат: петля со скрипом изогнулась, сорвалась вместе с замком и дверь приоткрылась.
За время обучения в Квонтико Кельда раз сто, а может быть, даже двести врывалась в незнакомые помещения, а потому прекрасно знала, что и как делать: куда смотреть, что говорить, как держать оружие.
Знала она и то, что делать это в одиночку не рекомендуется.
А потому, когда дверь открылась, Кельда дала обещание, что призовет помощь сразу же, как только убедится, что Розе ничто не угрожает и что до прибытия подкрепления похититель не успеет переправить девочку в какое-то иное место.
Оказавшись внутри, Кельда свернула влево, в сторону задней части здания, и остановилась, держа пистолет в руке. Дуло «ЗИГ-зауэра» было направлено не куда-то в потолок, а строго вперед. Почему? Да потому, что так ее учили в академии. Почему? Да потому, что, как выразился один инструктор, «редко какой-нибудь хрен будет подкарауливать вас, приклеившись к потолку».
Кельда прислушалась и ничего не услышала, а запах застоявшегося воздуха лишь подтвердил ее умозаключение в пользу того, что этими помещениями давно никто не пользуется.
Она осторожно пересекла пустынную разгрузочную площадку и оказалась перед закрытой дверью. По ее расчетам, именно за этой дверью находилась комната с тем самым окном. Стараясь не шуметь, Кельда попыталась повернуть ручку. Дверь была заперта.
И вот тогда ей показалось, что там, в комнате, кто-то шмыгнул носом.
Сердце защемило от боли. «Девочка плачет, потому что думает, что это ОН возвращается».
Кельда сглотнула подступивший к горлу комок и затаила дыхание.
