— Вы спали с ней?
— Вас это не касается. Да, спал.
— И это через три дня после того, как вы, завтракая с ней в кафе «Фоссил», заявили, что не желаете больше встречаться с ней?
— Ну, вроде того.
— Вроде того? Или именно так? Когда?
— Через три или четыре дня. — Прехост хмыкнул. — А какая, собственно, разница, детектив?
— Здесь я задаю вопросы.
— Да пошли вы к черту со своими вопросами. Если хотите продолжить разговор, я настаиваю на приглашении адвоката.
— Вот, значит, как? Стоило мне задать парочку вопросов потруднее, как вам уже понадобился адвокат?
— Понимайте, как хотите. И разговаривать с вами я буду только в его присутствии. Все, конец.
— Нет, сынок, это еще не конец. Далеко не конец.
А еще через два дня Хоппи Боннет выдал идею, которая круто изменила ситуацию. Изучая три предмета из холодильника Гринов, на которых были обнаружены отпечатки пальцев Тома Клуна, детектив обратил внимание на дату срока годности, проставленную на молочном пакете. Обратившись в бакалейный магазин, детектив спросил, когда могло быть продано молоко с такой датой. Затем он побывал на ферме, выпускавшей молочные продукты. В результате выяснилось, что данный пакет с проставленной на нем датой поступил в продажу на следующий день после того, как Том Клун, согласно его утверждениям, в последний раз виделся с Айви Кэмпбелл в доме Гринов.
— Как могло получиться, что он оставил свои отпечатки на пакете, который поступил в магазин только на следующий день после его последнего приезда в округ Парк?
Этот вопрос Хоппи задал Фреду Прехосту.
— Хороший вопрос, — согласился рыжеволосый детектив.
— Парень врет, Фред. Почему он врет?
Еще через три дня, то есть через три недели после убийства Айви Кэмпбелл, Прехост и Хоппи Боннет арестовали Тома Клуна возле аудитории в медицинском центре и предъявили ему обвинение в убийстве первой степени.
Глядя мимо Кельды на Тома Клуна, Прехост уже не улыбался, глаза его поблескивали, как у злого Санта-Клауса.
— Помнишь нас, Том? Меня и Хоппи?
Том не ответил.
— На случай если ты чего-то не понял, я тебе объясню. Ты, наверное, думаешь, что раз вышел из тюрьмы, то все уже позади? Нет, Том, не позади. Мы, я и Хоппи, с тобой еще не закончили, и я хочу, чтобы ты это знал. У меня для тебя и совет есть. Хочешь послушать, Том?
Клун снова смотрел прямо перед собой.
— Язык проглотил? Плохо. Это очень плохо. Так вот тебе совет: каждый день, когда встаешь, будь начеку, потому что мы тебя не забудем. Каждый день, открыв глаза, и еще до того, как вспомнишь, что живешь теперь не в бетонной камере, смотри по сторонам и знай, что если нас нет рядом сегодня, то мы будем рядом завтра. Мы не оставим тебя, Том. Мы будем наблюдать за тобой и ждать.
И на твоем месте я бы не забывал об этом никогда, ни днем, ни ночью. Ни утром, когда проснешься, ни вечером, когда ложишься спать. Будь начеку. Почему? Да потому, что однажды кто-то из нас, я или Хоппи, окажемся рядом с тобой в самый неподходящий для тебя момент. Имей в виду, мы не успокоимся, пока не восторжествует справедливость. А она, на мой взгляд, не восторжествует до тех пор, пока из твоей руки не выдернут иголку, а твое тело не засунут в большой пластиковый мешок. И запомни, незадолго до того, как это произойдет, мы с Хоппи навестим тебя с новеньким, только что выписанным ордером и парой холодных, как лед, наручников.
— О чем вы, черт возьми, тут толкуете? — вмешалась Кельда.
Ей ответил Том:
— Это детектив Фред Прехост из службы шерифа округа Парк. Именно он занимался расследованием убийства Айви Кэмпбелл. Он же меня и арестовал. А тот… — Том кивнул в сторону стоящего на обочине худощавого мужчины. — Его закадычный друг, Хоппи Боннет. Мистер Боннет считает себя гением.
Прехост кивнул:
— Да, мэм. С гордостью подтверждаю, что это я арестовал сидящего сейчас рядом с вами человека в далеком 1989 году.
— А теперь вы ему угрожаете?
— Нет, нет и нет. Помилуй Бог. Никаких угроз. Мне это и не нужно. Я просто объясняю ему, как обстоят дела.
Кельде показалось, что Прехост даже чуточку выпятил грудь в расчете произвести на нее нужное впечатление.
