Серафина вздрогнула, увидев, что стекло вдруг стало непрозрачным, и чуть не подскочила, когда дверь в ее половину комнаты распахнулась. Вошел «водитель» с ее чемоданом и документами.
– Добро пожаловать в Умм-Хорем.
Такие же загорелая кожа и темные волосы, как у других служащих, но говорит без арабского акцента. Серафина уставилась на него, ноги словно приклеились к полу.
– Вы свободны.
– Неужели? – Внутри вскипело обострившееся чувство справедливости. – Сначала объясните, за что меня задержали.
Похоже, мужчина не горел желанием поддерживать беседу. Надев темные очки, он повернулся и пошел вперед с ее вещами. Она за ним.
– Могу я забрать свои…
– Идите вперед, мисс Блейз. Пока мы не пройдем в ту дверь, вы находитесь в стране нелегально.
Исковерканные гласные. Да он австралиец. Резкая рявкающая манера говорить. Он не сотрудник охраны аэропорта и не переводчик. Кто он? И почему она должна идти за ним?
Впрочем, выбора не было.
– Простите, что происходит, почему меня отпустили просто так?
Он удостоил ее лишь легким кивком.
– Когда за вас заступается правящий шейх, у них нет выбора.
– Вы шейх?
– Я что, похож на шейха?
Кто знает? Может, они именно такие, с квадратным подбородком и аккуратной бородкой.
– Тогда как…
– Шейх Бахш Шакур – мой хозяин. Я выступаю от его имени.
А-а, теперь все проясняется.
– А почему этого шейха, Бахш-как-его-там, волнует, что со мной случилось?
И как он вообще узнал? Все произошло слишком быстро.
– Вы проведете достаточно много времени в его самом престижном отеле. Ему бы не понравилось, если бы вас задержали из-за формальностей.
Ее преступление было совсем незначительным. Поэтому-то она и решила указать его в миграционной карточке. Прозрачность, ответственность и все такое. Она потратила целое состояние на отдых в пустынном отеле шейха, и оказаться выдворенной из страны непозволительная роскошь. Аэропорт наверняка тоже принадлежит ему.
– Он понятия не имеет, что вы сделали, да?
– У шейха нет времени на такие мелочи.
Отличный способ сделать девушке комплимент.
– Значит, это ваша инициатива?
Подняв чемодан, как пушинку, он повел ее к служебному выходу.
На свободу. Вроде бы.
– Я кое-что им пообещал. Собственно, ничего такого, что могло бы нарушить ваши планы поваляться на солнце.
Он думает, она приехала пожариться на солнце. А ей надо спрятаться от жизни и самого ненавистного времени года.
– Что вы им пообещали?
– Пока не покидаете пределов Аль-Сакр Ризорт, вы гость шейха, находитесь под его покровительством. При соблюдении этих условий власти готовы смотреть на вашу недавнюю провинность сквозь пальцы и не возражают против вашего пребывания в Умм-Хореме.
– Вы так говорите, будто меня поймали при попытке ограбить банк.
– Вы удивитесь, когда поймете, как много я о вас знаю, мисс Блейз.
Она пыталась угадать, насколько серьезно то, что он говорит. Там и знать-то почти нечего. Последний раз ее задержали за несанкционированное проникновение. С целью защитить тех, кто не мог защититься самостоятельно. Все закончилось компромиссом.
– Вау! Похоже, кто-то слишком любопытен.
Он стиснул зубы. Она напомнила себе о том, как сильно эта культура отличалась от ее собственной.
– Территория отеля весьма обширна. Пока вы находитесь на ней, с вами будет все в порядке.
Ей указывали, как себя вести, и это раздражало. Как всегда.
– И что может остановить меня от того, чтобы исчезнуть в стеклянных джунглях Кафр-Фалах?
– Я.
Даже не видя его глаз, она прониклась к нему доверием, хотя, наверное, смогла бы убежать от него на какое-то расстояние, но его крепкая фигура говорила, что он с легкостью обставит ее на длинной дистанции.
– Помимо всего прочего, я поручился за вас.
– Значит, теперь я завишу не только от шейха, но и от его водителя?
– Я работаю в охране его королевского величества. – Он надеялся произвести впечатление словом «королевское»? С этим полный облом, приятель. Своей известностью Серафина могла соперничать с членами королевской семьи, но это никогда не давало никаких преимуществ. – В течение ближайшего месяца вы будете находиться под моей защитой.
Она тут же пожалела о своем поведении. Этот парень не виноват, что ее предал мужчина, которому так хотелось верить. И это накануне Рождества, самого нелюбимого ею праздника.
