– То есть, как это – хватит болтать?..
– Следуйте за нами, или…
– Или что?
– …или мы будем вынуждены применить силу.
– Да ведь я же вам толкую, – вспыхнул Жибасье, – что я из личной полиции господина Жакаля!
Полицейский едва удостоил его презрительным взглядом, в котором ясно читалось: «Ну и фат же вы!»
Он пожал плечами и жестом подозвал двух полицейских в черных рединготах на помощь.
Те подошли, готовые вмешаться по первому знаку.
– Будьте осторожны, друг мой! – предупредил Жибасье.
– Я не друг тому, у кого нет паспорта, – возразил полицейский.
– Господин Жакаль вас строго накажет.
– Моя обязанность – препровождать в префектуру полиции путешественников без документов; у вас нет паспорта, и я отведу вас в префектуру, в чем же нарушения?
– Тысяча чертей! Говорю же вам, что…
– Покажите ваш «знак».
– Знак? – переспросил Жибасье. – Это низшим чинам, как у вас, положено иметь знак, я же…
– Ну да, вы для этого слишком важная птица, понимаю!
Итак, дорогу вы не хуже нас знаете… Вперед!
– Вы настаиваете? – спросил Жибасье.
– Надо думать!
– Не жалуйтесь потом на судьбу!
– Довольно говорить! Следуйте за мной по доброй воле.
В противном случае я буду вынужден применить силу.
Полицейский вынул из кармана пару наручников, которые так и напрашивались на знакомство с запястьями Жибасье.
– Будь по-вашему! – смирился Жибасье; он понял, что попал в дурацкое положение, которое могло еще более осложниться. – Я готов следовать за вами.
– В таком случае позвольте предложить вам руку, а эти двое господ пойдут сзади, – предупредил полицейский. – Вы, как мне кажется, способны сбежать от нас, не простившись, на первом же перекрестке.
– Я исполнял свой долг, – проговорил Жибасье, воздев кверху руку и будто призывая Бога в свидетели, что он сражался до последнего.
– Ну-ка, вашу руку, да поживее!
Жибасье знал, как должен положить руку арестованный на руку сопровождающего. Он не заставил просить себя дважды и облегчил полицейскому задачу.
Тот узнал в нем завсегдатая полицейского участка.
– Ага! – воскликнул он. – Похоже, такое случается с вами не впервой, милейший!
Жибасье взглянул на полицейского с таким видом, словно хотел сказать: «Будь по-вашему! Хорошо смеется тот, кто смеется последним».
Вслух он решительно проговорил:
– Идемте!
Жибасье с полицейским вышли из гостиницы «Великий Турок» под руку, словно старые и добрые друзья.
Двое шпиков шли следом, изо всех сил стараясь показать, что не имеют к нашей парочке ровно никакого отношения.
Жибасье и полицейский направились, или, вернее было бы сказать, полицейский повел Жибасье на Иерусалимскую улицу.
Благодаря мерам предосторожности, принятым полицейским, проверявшим паспорта, всякий побег исключался, как понимают читатели.
Прибавим к вящей славе Жибасье, что он и не думал бежать.
Более того, его насмешливый вид, сострадательная улыбка, мелькавшая на его губах всякий раз, как он взглядывал на полицейского, беззаботность, раскованность и презрение, с какими он позволял вести себя в префектуру полиции, свидетельствовали, скорее, о том, что совесть его чиста. Словом, он, казалось, смирился, но вышагивал гордо, скорее как мученик, нежели как несчастная жертва.
Время от времени полицейский бросал на него косой взгляд.
По мере приближения к префектуре Жибасье не хмурился, а, напротив, становился все веселее. Он заранее предвкушал, какую бурю проклятий обрушит по возвращении г-н Жакаль на голову незадачливого полицейского.
Этот просветленный взгляд, сияющий, словно ореол на безмятежных лицах, начал пугать полицейского, арестовавшего Жибасье. В начале пути у него не было никаких сомнений в том, что он задержал важного преступника; на полпути он засомневался; теперь он был почти уверен, что дал маху.
Гнев г-на Жакаля, которым пугал его Жибасье, будто гроза, уже навис над его головой.
И вот мало-помалу пальцы полицейского стали разжиматься, высвобождая руку Жибасье.
Тот отметил про себя эту относительную свободу, неожиданно ему предоставленную; однако он отлично понимал, что заставило расслабиться дельтовидную мышцу и бицепс его спутника, и потому сделал вид, что не заметил его маневра.
