В голосе Тувии прозвучало глубокое презрение.
– Ты сказал, что этот Сигон Элий Руф сегодня прибыл из Тивериады?
– Да, – подтвердил Симон.
– Возможно, еще несколько дней он будет жить в казарме. За это время мы успеем вернуться и встретиться с ним. Я передам ему деньги и договорюсь обо всем! – решительно сказал Тувия и замолчал, предавшись размышлениям и задумчиво глядя на догорающий костер.
Иаков встал и пошел в чащу собирать хворост. Вернувшись, он подбросил очередную охапку сухих веток в костер, и лица сидящих юношей осветило пламя. Тувия обернулся к Симону:
– Ты славный и отважный человек. Скажи, неужели ты не побоялся пойти на встречу с этим человеком один? Тебя ведь могли схватить и жестоко казнить уже сегодня ночью…
– Могли… – равнодушно пожал плечами Симон. – Но я не боюсь смерти. Она для меня ничто по сравнению с тем справедливым делом, которое я делаю по велению своего сердца. Свобода иудейского народа – главный смысл моей жизни. Смерть многих достойных иудейских юношей отзывается в наших сердцах желанием отмщения. Лучше умереть, чем жить на коленях и преступить повеление Господа. Вероотступники же, лицемеры и обманщики, не соблюдающие наши законы, должны быть наказаны. Мы боремся за чистоту и строгость закона. Мы – карающая рука Господа и нашего закона. Кто еще, кроме нас? Если мы свергнем Ирода и отомстим римлянам, кровь наша будет отмщением самого Господа, – взволнованно воскликнул Симон и поглядел на остальных зелотов.
– Всех нас объединяет одна благородная цель – свержение презренного Ирода и борьба с идолопоклонничеством Рима! – громко и страстно произнес он.
Симон встал и порывисто вытянул свою сжатую в кулак руку в сторону ярко полыхающего огня.
– Клянусь бороться до победы и последней капли крови! – торжественно заключил он свою пламенную речь.
Охваченные единым и благородным порывом, юноши тоже встали и дружно произнесли дрожащими от волнения голосами:
– Клянемся!
– Сколько бойцов в Акко? – спросил Тувия у Симона.
– Двести человек. А у вас? – сказал Симон. Голос его все еще дрожал от только что пережитых эмоций.
– Если брать все города Галилеи, это не меньше трех тысяч человек, – ответил за брата Элеазар, отвечающий в общине Сепфориса за снаряжение. – Думаю, как только мы будем готовы, можно напасть на римские таможенные посты.
– Не согласен. Пока мы не будем готовы к восстанию, выдавать наши планы преждевременно. Для этого пока недостаточно людей и оружия! – возразил ему Тувия и прибавил: – К тому же я убежден, что подобные вылазки продемонстрируют врагам нашу малочисленность и разрозненность. Одно такое нападение – и по просьбе Ирода Антипы из Рима прибудет вооруженное подкрепление, а наше движение будет жестоко подавлено. Пострадают безвинные! Я считаю, что главной мишенью для мщения сначала должен стать тетрарх Ирод Антипа. Это он изгнал из Храма сынов Аарона. И должен понести за это заслуженное наказание. Его надо устранить в первую очередь – нашими или руками тех, кому он служит. Одновременно нужно убеждать и привлекать в наши ряды как можно больше сторонников. Таков мой план на первое время.
Четверо зелотов еще долго обсуждали дальнейшие планы. Они сошлись на том, что поднимать восстание по всей стране преждевременно – надо привлечь на свою сторону больше людей, выждать удобный момент, а когда тот настанет, незамедлительно связаться друг с другом и выступить против тетрарха и римлян одновременно в разных местах страны. Таким образом они надеялись рассеять силы отрядов легионеров, которые наверняка будут отправлены на подавление их выступления. Обговорив детали и положившись на волю Господа, они распрощались друг с другом. Иаков отправился домой, а остальные двинулись в сторону Иордана.
