— Мой отец тоже был спасателем — или это есть в твоей памяти? — сказал Дженнан на исходе третьего дня.
— Конечно, есть.
— А знаешь, так нечестно. Ты о моей семье знаешь все, а я о твоей — ни шиша.
— Как и я сама, — отозвалась Хельва. — Пока я не прочла твою семейную хронику, мне как-то даже в голову не приходило, что где-то в банке данных Центральных Миров содержатся сведения и о моих предках.
— Ох уж эта ваша капсульная психология! — фыркнул Дженнан.
— А ты думал! — рассмеялась Хельва. — Я даже запрограммирована от ненужного любопытства по этому поводу. Чего и тебе желаю.
Дженнан заказал себе напиток, уселся в противоперегрузоч-ное кресло прямо перед ней и, поставив ступни на подножки, стал лениво поворачиваться на шарнирах из стороны в сторону.
— Хельва — это придуманное имя.
— Со скандинавским оттенком.
— Но ты не блондинка, — уверенно сказал Дженнан.
— Значит, бывают темные шведки.
— И белобрысые турки. Правда, султан из меня неважный — ведь в моем гареме только ты одна.
— К тому же твоя единственная женщина обречена на вечное затворничество, правда, ты всегда можешь поискать утешения на стороне... — Хельва ошеломленно отметила, что ее прекрасно поставленный голос предательски дрогнул.
— Ты знаешь, — перебил ее Дженнан, витавший где-то далеко в своих мыслях, — у меня создалось впечатление, что отец мой был женат в первую очередь на Сильвии, своем корабле, а уж потом на матери. Постепенно я привык считать Сильвию своей бабушкой. Вообще-то она скорее прапрабабушка — у нее небольшой номер. Раньше мы с ней, бывало, болтали часами.
— Какой у нее опознавательный знак? — спросила Хельва, неосознанно завидуя всем и каждому, кому доводилось знать его прежде.
— 422. По-моему, сейчас ее инициалы ТС. Я как-то раз встречал Тома Берджеса.
Отец Дженнана умер от космической инфекции — у него не осталось вакцины, вся ушла на спасение обитателей далекой планеты.
— Том сказал, что она стала сурова и резка на язык. Только попробуй утратить свое очарование, милочка, я обращусь в призрак и стану тебя преследовать, — пригрозил он.
Хельва засмеялась. И тут он ее испугал: подошел к центральному пилону, легко и нежно провел пальцами по смотровой панели.
— Хотел бы я знать, какая ты... — тихо и чуть печально проговорил он. Хельву предупреждали, что для пилотов вполне естественно такое проявление любопытства. Она не знала о себе ничего, и никто из них тоже не сможет узнать.
— Выбирай любую внешность на выбор — и я твоя! — ответила она, как ее учили.
— Тогда, железная дева, я предпочитаю блондинок с длинными локонами. — Дженнан изобразил кудри в стиле леди Годи-вы. — И поскольку, моя радость, ты закована в титановую броню, я буду звать тебя Брунгильдой, — он церемонно поклонился.
Хельва прыснула и запела арию Брунгильды. Как раз в это время Спика вышла на связь.
— Что это, черт возьми, за вопли? Вы кто такие? Валите отсюда, если только вы не медицинская служба Центральных Миров. У нас эпидемия. Всем даем от ворот поворот.
— Это мой корабль поет. Мы ДХ-834, Центральные Миры, доставили вам вакцину. Дайте координаты для посадки.
— Твой корабль... поет?
— Да, и у него самый большой диапазон во всем обитаемом космосе. Есть еще вопросы?
ДХ-834 сдал груз вакцины, на этот раз обойдясь без арий, и получил приказ немедленно отправляться к Левиту-4. Добрались они быстро, но слухи оказались еще быстрее, и Дженнану пришлось защищать девичью честь Хельвы.
— Я больше не буду петь, — сокрушенно бормотала Хельва, готовя примочки для третьего за неделю фонаря под глазом.
— Еще как будешь, — стиснув зубы, буркнул Дженнан. — Даже если мне придется ставить фингалы отсюда и до самой «Конской головы», чтобы заставить шутников заткнуться, мы все равно будем называться «Корабль, который поет».
После того как «Корабль, который поет», столкнулся в районе малого Магелланова Облака с небольшой, но жестокой шайкой торговцев наркотиками, этот титул стал произноситься с нескрываемым уважением. Мирам были известны все их подвиги, и в досье ДХ-834 появилась пометка «обратить особое внимание». Первоклассная команда отлично притиралась.
