— Ну какой же я была дурой, — с горькой насмешкой проговорила она.
— Даже Ценкому случается сесть в лужу, — напомнила Хельва.
Кира заразительно расхохоталась.
— Такова Вечная Истина! — провозгласила она и, приплясывая, закружилась по кабине.
Хельва одобрительно следила за этим победным танцем — что касается Киры, такой исход дела ее несказанно радовал. Да и себя она не могла упрекнуть за то, что пришлось убить своего же собрата: Лия умерла уже давным-давно, не пережив своего пило-ш. Наконец-то этот измученный рассудок обрел покой — так же как и Кира. Теперь они вместе продолжат свой полет аиста, собирая семя...
Внезапно Хельва издала такой восторженный вопль, что Кира вздрогнула от неожиданности.
Что это на тебя нашло?
Послушай, выход невероятно прост! Не могу поверить, чтобы тебе его до сих пор никто не подсказал. Или, может быть, ты сама не захотела?
— Я так никогда и не узнаю, о чем речь, если ты мне наконец не скажешь, — поддела ее Кира.
— Одна из причин твоей одержимости горем...
— Я уже с ним справилась, — резко перебила Кира, глаза ее сверкнули гневом.
— Не смеши меня! Так вот, одна из причин в том, что вы с Торном не оставили потомства — так?
Кира стремительно побледнела, но Хельва продолжала гнуть свое:
— Но я уверена, что ни его, ни твои родители, в отличие от вас, не сваляли дурака и выполнили свой долг перед БСЧ. Я не ошиблась? Так что их семя и поныне хранится там. Остается взять яйцеклетку твоей матери и сперму его отца, и...
Глаза Киры недоверчиво расширились, рот приоткрылся, лицо озарилось робкой надеждой. По щекам побежали ручейки слез. Она осторожно протянула руку и легонько коснулась смотровой панели.
Хельва увидела, что Кира приняла ее идею, и душа ее наполнилась странным, неизъяснимым ликованием. Вдруг девушка судорожно вздохнула, и на лице ее мелькнуло недоумение.
— А ты сама... Почему бы тебе тоже не взять яйцеклетку твоей матери...
— Нет, — резко ответила Хельва, потом добавила, уже мягче: — В этом нет необходимости. — Теперь она знала — и умом, и сердцем, что каждый переживает горе по-своему, каждый находит свой выход: и она, и Кира, и Теода.
Вид у Киры был сокрушенный и слегка виноватый — как будто она не чувствовала себя вправе воспользоваться предложением Хельвы, если та сама от него отказывается.
— В конце концов, — со смешком в голосе проговорила Хельва, — не многие женщины, — она сознательно и даже гордо употребила это слово, зная, что сама, как и ее подвижные сестры, может с полным правом именовать себя так, — произвели на свет сразу сто десять тысяч младенцев!
Кира залилась веселым смехом — эта аналогия привела ее в неописуемый восторг. Потом схватила гитару и громко заиграла вступительное арпеджио. И вот уже голоса пилота и корабля, гармонично сливаясь, вознесли к изумленным звездам распевную серенаду Шуберта. Путь их лежал к Неккару и к избавлению.
Глава 4.
ДРАМАТИЧЕСКИЙ ПОЛЕТ
Хельва убавила звук. Какое счастье, что наконец вынесли все трубки с эмбрионами и баки с питательными смесями! Правда, ее отнюдь не радовал тот разгром, который учинили монтажники у нее на борту. Можно подумать, ей мало царапин, оставленных на полу металлическими стеллажами, и пятен от питательной жидкости на обшивке! Но оставалось только помалкивать: даже в пилотской каюте виднелись явные следы долгого обитания, а уж Кире Фалерновой никак нельзя отказать в опрятности. Однако у Хельвы не было ни малейшего желания явиться на Регул в таком затрапезном виде и уж тем более предстать перед новым «телом», если таковое ожидает ее там.
Все это она и высказала другому мозговому кораблю, который коротал время по соседству с ней, неподалеку от торговых складов космопорта Неккар.
— А по-моему, Хельва, это неразумная трата денег, — ворчливо проговорил Амон, ТА-618. — Откуда ты знаешь, что новый напарник оценит твой вкус? Пусть лучше сам заплатит из своего жалованья. Надо шевелить мозгами, иначе так никогда и не избавишься от кабалы. Я вообще не понимаю, почему тебе так не терпится посадить себе на шею очередного напарника.
— Просто я люблю людей.
Амон насмешливо фыркнул. Не успев приземлиться, он сразу принялся жаловаться на пороки и недостатки своего «тела». Хельва напомнила себе, что Амон с Трейсом провели бок о бок уже пятнадцать галактических лет, а это, говорят, самый трудный период любого длительного союза.
