— Ой, я совсем упустила из вида, — сказала Хельва виновато. Она бы, наверное, покраснела, если бы умела. — Ведь вы не можете настраивать зрение.
Руководитель экскурсии так и расплылся в одобрительной улыбке: в голосе девочки явственно прозвучала жалость к обделенным судьбой.
— Вот, возьмите, это вам поможет, — великодушно предложила Хельва и, ухватив манипулятором увеличительное устройство, поднесла его к своему творению.
Потрясенные' визитеры склонились над ним, разглядывая скопированную до мельчайших деталей Тайную вечерю, искусно запечатленную на головке болта.
— Остается сказать, — заметил пожилой господин, которого жена притащила с собой, — что всеблагой Господь может вкушать пищу там, куда не осмеливаются ступить ангелы.
— Вы о тех дебатах, сэр, которые велись в Средние века, — о том, сколько ангелов может уместиться на булавочной головке? — учтиво поинтересовалась Хельва.
— Да, я имел в виду их.
— Если заменить ангелов на атомы, то проблема не так уж неразрешима, если, конечно, знать количество металла в упомянутой булавке.
— И ваша программа позволяет ее решить?
— Разумеется.
— А скажите, юная леди, в вашу программу не забыли ввести чувство юмора?
— Нет, сэр, нас учат развивать чувство пропорции, а это дает тот же эффект.
Добряк понимающе хохотнул, а про себя решил, что потратил время не зря.
Если комиссии наблюдателей потребовались месяцы на то, чтобы переварить ту весьма содержательную пищу, которой их угостили в институте, то и Хельве от этого визита перепала крошка.
Термин «пение» в приложении к ней самой — с этим стоило разобраться. В свое время она, конечно, прошла курс музыкальной грамоты, включавший знакомство как с наиболее известными классическими произведениями — такими как Тристан и Изольда, Кандид, Оклахома, Свадьба Фигаро, так и с творчеством певцов атомного века: Бригит Нильссон, Боба Дилана, Джеральдины Тодд, а также с любопытными ритмическими построениями венериан, с видеохроматическими картинами уроженцев Капеллы, акустическими изысками альтаирцев и напевами ретикулийцев. Однако сам процесс пения представлял для любого капсульника значительные технические сложности. Но не зря же их с детства приучали: сначала исследуй проблему или ситуацию со всех сторон и только потом делай вывод. Их настрой на победу, должным образом уравновешенный между двумя полюсами — оптимизмом и практичностью, позволял им выходить самим и выводить свой корабль и экипаж из самых запутанных ситуаций. Поэтому Хельву нимало не смутил тот факт, что она не может открывать рот, чтобы петь. Ничего, она изобретет какой-нибудь способ, который даст ей возможность компенсировать спои недостатки в этой области. Для начала она изучила методы звукоизвлечения, существовавшие на протяжении веков, включая как вокальное, так и инструментальное искусство. Ее собственный аппарат, служивший для извлечения звука, был скорее инструментальным, нежели вокальным. Оказалось, чтобы добиться правильного дыхания и четкой артикуляции звуков в ротовой полости, придется серьезно потрудиться. Ведь капсуль-ники, строго говоря, не дышат. Они не извлекают кислород и другие газы из атмосферного воздуха, поскольку нужная газовая смесь содержится в питательном растворе, подаваемом прямо в оболочку. Поэкспериментировав, Хельва пришла к выводу, что может создавать нужный тон, манипулируя диафрагмальной системой. А расслабляя мышцы гортани и расширяя ротовую полость в лобные пазухи, можно извлекать гласные звуки так, чтобы они с максимальным эффектом воспроизводились через горловой микрофон. Она сравнила полученные результаты с записями современных певцов и осталась довольна, хотя записи ее голоса отличались какой-то присущей лишь ей одной неуловимой особенностью. И дело было не в каких-то технических погрешностях — просто ее голос был совершенно уникален. Для Хельвы, которая в совершенстве освоила поиск информации, не составило никакого труда ознакомиться с музыкальным репертуаром, содержавшимся в библиотеке института. И скоро она убедилась, что может исполнить любую партию, любую песню, которая придет на ум. Ей не приходило в голову, что кому-то может показаться странным: девочка — и поет на все голоса, от баса до колоратурного сопрано. Для Хельвы все дело заключалось в правильном звукоизвлечении и регуляции диафрагмальных сокращений, задаваемых конкретным произведением.
