Сначала они слышали удар пули в потолок, потом звон падающих осколков, и только потом доносился звук выстрела.
— Надо свет вырубить, — придумал Кирсанов.
— Сейчас вырубят, — сказал Василь, отползая к стойке. На полу он не выглядел таким уж пьяным. — Вот перебьют все лампочки, свет и вырубится. Давай сюда. Ну, чего смотришь?
— Не вижу, где выход.
— Куда ж ты денешься с подводной лодки, — сказал Василь, удобно устраиваясь под стойкой. Бутылки, стаканы и луковицу он расставил перед собой и широким жестом пригласил присоединяться. — Стенки все стеклянные, даже до лифта не дойдем. Вот у меня есть друг Хачик, он все время спрашивает: «Хачик, нам это надо?» Пускай себе постреляют ребята. Ну что, закуска есть, девушка есть, наливаю?
— Наливай, — разрешил Кирсанов. — Хуже не будет.
Пятая пуля, наверно, перебила какой-то провод, и свет в баре погас. Но стрельба не прекратилась. После небольшой паузы новые пять пуль влетели в разбитые окна. Столики, усыпанные осколками зеркал, сверкали и переливались в отраженном свете неоновых огней, которые опоясывали крышу.
— Это они по рекламе сандалят, — сказал Василь.
— Не они, а он, — сказал Кирсанов. — Один козел с винтовкой. Типа нашей трехлинейки. Пять патронов в магазине. Дистанция под восемьсот метров. Пока будет перезаряжать, можно отсюда выскочить.
— Зачем? Мне и здесь хорошо, — сказал Василь. — Я сегодня уже набегался. А там шум, гам, суета. Нет, я отсюда никуда. Видел я, какие дырки бывают от вашей трехлинейки. Спасибо, не надо. А вот ты мне скажи, откуда русская трехлинейка у этих папуасов?
— Ну, это может быть и «маузер», или там «спрингфилд». Но вообще-то, нашего оружия везде много. Так, этот козел начал новый магазин.
— Все не так просто. — Василь пальцем вылавливал в бокале осколок стекла. — Винтовка длинная, ее под майкой не спрячешь. Значит, она где-то хранилась. Где? Под кроватью? И скажи, зачем? Ворон стрелять? Значит, напрашивается какой вывод? Это солдатики балуются.
— Нет. У солдатиков я видел только «узи». Вот ведь козел, — сказал Кирсанов, — так и лупит в одно место. Хорошо еще, что потолок мягкий.
— Ты следишь за ходом мысли? Значит, солдатик стреляет по отелю, так? А зачем? Почему, ты можешь мне сказать?
— Потому что козел, — ответил Кирсанов. — Наливай.
Василь после второй порции фирменного напитка оказался очень интересным собеседником. Например, от него Марат узнал, что для «ваших российских дорог» годится только одна машина, «Лендровер», а все прочие внедорожники начинают сыпаться уже на втором году эксплуатации. В свою очередь, он полностью согласился с мнением Кирсанова о роли советского оружия в мировом революционном процессе. Последний тост они провозгласили за капитана Мосина, и очередная пятерка пуль сопровождалась аплодисментами и попыткой исполнения Гимна Советского Союза.
— Ты Олежека давно знаешь? — спросил Василь.
— Не очень, — ответил Марат, не сразу сообразив, что речь идет о Старицыне. — А почему Олег? Он же Роман.
Василь многозначительно похлопал себя по груди:
— Кому Роман, кому Олег, а кому и вообще мистер Старк. Вот, глянь.
Воровато оглянувшись по сторонам, он показал Марату фотографию.
— Заснято у вас в сибирской тайге. Там вдруг появилась новая община любителей здорового образа жизни. Без электричества, пластмассы и бумаги. Все вроде культурные люди, аспиранты и инженеры. Продали свои городские квартиры, чтобы жить в землянках на берегу Енисея. Видишь, вот этот, в белом балахоне? Узнаешь?
— Ромка.
— Они его называли «Брат Олег». А вот, смотри, бумажечка у меня какая имеется. Дело было на Урале. В одном городке вдруг прокатилась волна самоубийств. И все погибшие оказались членами культурно-исторического движения «Белый Свет». В уставных документах движения Старицын Р.Р. фигурировал как казначей. Вот, глянь, это смета расходов. Подписана Старицыным. «Аудиоаппаратура — проигрыватель «Вега-312» с колонками — 1 шт., свечи восковые — 400 шт., ткань портьерная — 46 метров…»
— Зачем тебе это?
— Я ж говорю — страховка! Когда имеешь дело с такими крутыми ребятами, как Олежек, всегда надо иметь страховку. Он теперь знает, что кое-какие бумаги могут всплыть, если со мной что-то случится. Тьфу-тьфу, дай-то Бог, чтоб это не понадобилось.
