– Пора.
Провожающие затихли. У иных тряслись губы. Кузьмин стал креститься. Гусев нахмурился и полез в люк. Внутри аппарата он сел на кожаную подушку, поправил шлем, одернул полушубок.
– К жене зайди, не забудь, – крикнул он Хохлову и сильнее нахмурился. Лось все еще медлил, глядел себе под ноги. Вдруг, он поднял голову и, обращаясь, почему-то только к Скайльсу, сказал глуховатым, взволнованным голосом:
– Я думаю, что удачно опущусь на Марс, оттуда я постараюсь телеграфировать. Я уверен – пройдет немного лет и сотни воздушных кораблей будут бороздить звездное пространство. Вечно, вечно нас толкает дух искания и тревоги. И меня гонит тревога, быть может, отчаяние. Но, уверяю вас –в эту минуту победы – я лишь с новой силой чувствую свою нищету. Не мне первому нужно лететь, –это преступно. Не я первый должен проникнуть в небесную тайну. Что я найду там? Ужас самого себя. Мой разум горит чадным огоньком над самой темной из бездн, где распростерт труп любви. Земля отравлена ненавистью, залита кровью. Недолго ждать, когда пошатнется даже разум – единственные цепи на этом чудовище. Так вы и запишите в вашей книжечке, Арчибальд Скайльс, я не гениальный строитель, не новый конвинстадор, не смельчак, не мечтатель: я – трус, беглец. Гонит меня безнадежное отчаяние.
Над Черным морем, над белым Крымом…
…В бушующей мути крутились корабли бежавших. Еще грузились у берегов: толпы бежали по дамбам, топча брошенные узлы и тюки, под бегущими зыбкой обвисали и трещали сходни, с берега кричали и проклинали оставленные, гудки кричали угрюмо с берега в нависающую жуткую расправу и смерть. Черный дым с судов, не оседая на зыбь, куревом ночи полз у прибрежий; дикая смятенная ночь шла.
Лось вдруг оборвал, странным взором оглянул провожающих, – все слушали его с недоумением и страхом. Надвинул на глаза шлем:
– Не кстати сказано, но через минуту меня не будет на Земле. Простите за последние слова. Прошу вас – отойти как можно дальше от аппарата.
Лось повернулся и полез в люк, и сейчас же с силой захлопнул его за собой. Провожающие, теснясь, взволнованно перекидываясь словами, побежали из сарая к толпе на пустырь. Чей-то голос протяжно начал кричать:
– Осторожнее, отходите, ложитесь!
В молчании теперь тысячи людей глядели на квадратные, освещенные окна сарая. Там было тихо. Тишина и на пустыре. Так, прошло несколько минут, – нестерпимый срок ожидания. Много людей легло на траву. Вдруг, звонко, вдалеке, заржала лошадь конного стражника. Кто-то крикнул страшным голосом:
– Тише!
В сарае оглушающе треснуло, будто сломалось дерево. Сейчас же раздались более сильные, частые удары. Задрожала земля. Над крышей сарая поднялся тупой нос, и заволокся облаком дыма и пыли. Треск усилился. Черный аппарат появился весь над крышей и повис в воздухе, будто примериваясь. Взрывы слились в сплошной вой, и четырехсаженное яйцо, наискось, как ракета, взвилось над толпой, устремилось к западу, ширкнуло огненной полосой, и исчезло в багровом, тусклом зареве туч.
Только тогда в толпе начался крик, полетели шапки, побежали люди, обступили сарай.
* * *
– А вы не торопитесь, Алексей Иванович, – сказал Лось, поглядывая на лазоревые цветы. – Ученые еще на один шаг приблизились к ответу на вопрос о существовании жизни на Марсе: Получены доказательства, косвенным образом свидетельствующие о том, что примитивные формы жизни существуют на Марсе по сей день. Астрономы из Европейского Космического Агентства зафиксировали наличие метана в атмосфере Красной Планеты, впоследствие эту информацию подтвердили аппараты, исследующие Марс. Поскольку метан довольно нестабилен, естественным образом напрашивается вывод о том, что источник газа находится на самой планете. На сегодняшний день науке известны лишь два способа непрерывного пополнения атмосферы метаном: вулканическая активность и деятельность бактерий, вырабатывающих этот газ из кислорода и двуокиси углерода. Но, так как ни одного действующего вулкана на поверхности Марса обнаружено не было, ученым остается одно: признать гипотезу о биологическом происхождении метана, и, следовательно, наличия простейших форм жизни на Марсе.
