— Новой роте там внизу явно нужна помощь. Пошли Дуджека с одним крылом и найди сапёров, чтобы удержать пожары — не дело, чтобы весь город выгорел дотла.
Солдат кивнул и зашагал прочь, не удостоив женщину и взглядом.
Она и два её телохранителя стояли рядом с дверьми квадратной башни цитадели. Тёмная синеватая кожа выдавала в ней напанку, но в остальном в этой женщине не было ничего примечательного. Её балахон покрывали пятна соли, бесцветные волосы были по-солдатски коротко острижены, а черты лица казались неприметными. Но при виде её телохранителей Ганос вздрогнул. Они стояли по обе стороны от неё: высокие, затянутые в чёрное, кисти — в рукавах, лица прикрыты капюшонами. Ганос никогда раньше не видел Когтей, но сразу понял, что перед ним аколиты этого ордена. Значит, сама женщина — …
— Это твой бардак, Стерва, — сказал командир. — Кажется, мне придётся за тобой убирать.
Ганоса потрясло то, что в его голосе не прозвучало и намёка на страх — там был почти вызов. Стерва создала Когтей и сделала их силой, соперничать с которой мог только сам Император.
— Это уже не моё имя, командир.
Он поморщился.
— Говорят, что так. Ты, видимо, уверенно себя чувствуешь в отсутствие Императора. Не только он помнит тебя всего лишь служанкой в Старом квартале. Я так понимаю, благодарность уже давно испарилась.
По лицу женщины невозможно было понять, задели ли её слова солдата.
— Задача была простая, — сказала она. — Кажется, твои новые офицеры не способны с ней справиться.
— Дело вышло из-под контроля, — ответил командир. — Они неопытные…
— Не моя забота, — отрезала она. — И я не очень-то разочарована. Потеря контроля станет особым уроком для тех, кто противостоит нам.
— «Противостоит»? Горстка слабеньких ведьм, которые торгуют своими посредственными умениями, — и какая же у них коварная цель? Они находят косяки коравалов на мелководье. Худов дух, женщина! Вот уж угроза для Империи.
— Без разрешения. Они нарушают новые законы…
— Твои законы, Стерва. Которые не будут работать — а когда Император вернётся, он отменит твой запрет на колдовство, даже не сомневайся.
Женщина холодно улыбнулась.
— Ты будешь рад узнать, что с Башни уже сообщили: подходят грузовые суда для твоих новобранцев. Мы тут не будем скучать ни по тебе, ни по твоим беспокойным, мятежным солдатам, командир.
Не сказав больше ни слова и не бросив ни единого взгляда на мальчика, который стоял рядом с командиром, она развернулась и снова вошла в цитадель в сопровождении своих безмолвных телохранителей.
Ганос и командир снова стали смотреть на беспорядки в Мышатнике. Сквозь дым пробивались языки огня.
— Когда-нибудь я буду солдатом, — сказал Ганос.
Тот хмыкнул.
— Только если потерпишь неудачу во всём остальном, сынок. Поднять меч — это последний выход отчаявшегося человека. Запомни мои слова и найди себе более достойную мечту.
Ганос нахмурился.
— Вы не похожи на других солдат, с которыми я разговаривал. Говорите точно как мой отец.
— Но я-то не твой отец, — проворчал человек.
— Миру, — заявил Ганос, — не нужен ещё один виноторговец.
Командир прищурился и присмотрелся к нему. Открыл рот для очевидного ответа, но потом передумал.
Ганос Паран смотрел вниз на горящий квартал и был очень доволен собой. «Да, командир! Даже мальчишка может сказать веское слово».
Флюгер снова повернулся. На стену накатился горячий дым и окутал их. Теперь к вони горящей ткани, обожженной краски и раскалённых камней добавился сладковатый запах.
— Скотобойня горит, — сказал Ганос. — Свиньи.
Командир скривился. Через некоторое время он вздохнул и снова прислонился к мерлону.
— Как скажешь, мальчик, как скажешь.
