Сады и дороги. Дневник - страница 53

Снова серьезный ночной переход по горам Хардта через Хохшпайер, Кайзерслаутерн, Оттерберг до Каульбаха. Во время остановки в Кайзерслаутерне я спросил дорогу у какого-то бойца противовоздушной обороны. Он, немолодой человек, после этого случая, видимо, справился обо мне у моих сослуживцев, потому что через некоторое время спешно догнал меня и представился мне читателем. Он принес с собой бутылку очень доброго пфальцского вина и сунул мне в руку бокал. Пока он провожал меня, бокал не пустовал. В этой вечерней встрече было что-то особенное, духовное. Я почувствовал, что, будучи автором, ты и в темноте как у себя дома.

Затем привал в буковом лесу. Ветки деревьев свисали до самой земли и образовывали шалаши, под сенью которых мы и передохнули. За Оттербергом мертвая лошадь на обочине дороги — первая потеря. Место расквартирования в Каульбахе, где на каком-то крестьянском дворе мы спали едва ли не до полудня, а затем скромным пиром отметили день рождения Койнекке.

Итак, мы продолжаем продвигаться через Пфальц в западном направлении, идя навстречу либо большому сражению, либо какой-то запланированной операции. И чем дальше мы продвигались вперед, тем больше вырисовывалась возможность того, что нас повернут налево. При этом я чувствовал себя как в 1914 году, когда боялся, что пороху мне так никогда и не дадут понюхать.

Через Лаутереккен в Грумбах, взятый в кольцо раскинувшихся по окрестным склонам фруктовых садов. Я с двумя своими офицерами устроился в доме пастора.

Наш распорядок дня определяется тем, что с наступлением темноты мы выступаем в поход и до позднего утра остаемся в пути. Затем почти весь световой день сон, еда, чистка оружия, построение и получение нового приказа на марш.

Я квартирую под крышей в небольшой горнице, с прекрасным видом на цветущие луга и каштаны. Среди домашней обстановки мое внимание привлек видавший виды умывальный столик с черной мраморной плитой, в которой наряду с фрагментами светлого коралла была заметна окаменелая раковина величиной с куриное яйцо. В ее нежном профильном срезе вырисовывался высокий, похожий на ряд шипов гребень и зубчатая кайма, напоминавшая стены замка. На этот маленький феномен, как я позднее узнал за ужином, никто до сих пор не обращал внимания, хотя умывальный столик находится в доме уже не один десяток лет.

Подъем в полночь. Пастор приглашает нас на чашку кофе в свой кабинет, где готовит воскресную проповедь. Поскольку в последние месяцы я много раз останавливался в домах священников, у меня выработался некий орган для определения разницы в евангелической и католической атмосфере. Такому из книг по истории не научишься. У протестантов возникает ощущение мельчайших частичек, которые благодаря магнетическому напряжению висят в воздухе. Есть также различие между старой и новой аристократией. Размышления о неминуемости Реформации. Надо стремиться постичь это в единстве — так, как в случае с машиной, когда подъем делается круче, в действие приводится вторая передача. Двигателем становится этика. Ничего не говорит против того, что в ходе дальнейшего развития это приведет к одной церкви, к организации христианского мира.

Марш через Вольфштайн, Обер-Иеккенбах и войсковой учебный плац Баумхолдера с его обезлюдевшими поселениями, затем через Болленбах до Идар-Оберштайна. Здесь, наконец, мы должны были расположиться биваком под Тифенштайном, однако во второй половине дня расквартировались в городишке. Во время выступления одна из лошадей копытом ударила лейтенанта Ванкела в паховую область; пришлось вызывать носилки.

Кров мы нашли на горе у одного фабриканта. Он оказался сведущим в медицине и приготовил мне для лечения катара добротный компресс. За ужином беседа о самоцветах, торговля и обработка которых процветает с незапамятных времен в этих краях. Уже римляне заботились о содержании здесь агатовых копей, и, как сказал наш хозяин дома, с той поры в Идаре сохранились римские фамилии. И в самом деле, при вступлении в город я лично видел фирменную табличку некоего Цезаря, который для полноты картины еще и носил имя Юлий.