— Где находится ваш кабинет? — спросил я.
— У меня нет кабинета. Я принимаю пациентов у себя дома.
«Пациентов?» — чуть не выпалил я. Пациентов, черт возьми! Я был готов поспорить, что все они — женщины.
— Где?
— В Люксембурге.
Ребекка взглянула на Туса удивленно. Наверное, думала, что он живет в Лондоне.
— А ваша секта тоже обретается в Люксембурге?
— Моя секта? — сухо переспросил Тус. — Вас послушать — так я прямо какой-то шарлатан, обманывающий людей.
— А разве нет?
Николз нервно кашлянул.
— Нет. Я прежде всего врач, — ответил Тус, чеканя каждое слово.
Если можно назвать врачом человека, который встречается со своими пациентами. Я негодовал.
— А еще я ученый.
— Ах вот как? И что же вы изучаете?
Тус посмотрел на меня как на слабоумного.
— Так что вы изучаете? — повторил я, ничуть не смущаясь. Даже сделал свое знаменитое наглое выражение лица. Мужчины обычно его ненавидят. Женщины — те, наоборот, восхищаются. Ребекка — единственное исключение, которое лишь подтверждает правило.
Как я и рассчитывал, прыти у Туса сразу поубавилось.
— Например, таких гениев, как Босх, — проговорил он сухо.
На сей раз я готов был с ним согласиться. Этот художник действительно великолепен.
— Как вам пришла в голову идея организовать секту новоявленных адамитов?
— Адамиты стремились к высшему совершенству. Вам этого недостаточно, чтобы восхищаться ими? Они считали себя воплощением Святого Духа. Поэтому, вовсю предаваясь плотским утехам, были свободны от греха. Они решили все проблемы, связанные с полом, рождением, социальным статусом. Женщины освободились от униженного положения, на которое их обрекла церковь, считались равными мужчинам — и это в тринадцатом веке.
Я выслушал лекцию Туса не моргнув глазом. Хотя этот надменный шарлатан так значительно на меня посмотрел, рассказывая о том, какими распрекрасными были адамиты, которые уже не сомневались, считать женщину человеком или животным. Как будто я какой-нибудь султан-деспот.
— Итак, вы решили пойти по стопам адамитов, известных развратников, и придумали всю эту петрушку с живой картиной.
— Я вовсе не сексуальный маньяк! — с негодованием возразил Тус, и Ребекка сжала губы, словно в подтверждение его слов. А Николз снова кашлянул.
— Вы хотите убедить меня в том, что организовали этот маскарад из любви к искусству?
Он посмотрел на меня презрительно. «Бессмысленно разговаривать с таким невежей, как ты», — говорили его глаза.
— Вы вербовали добровольцев через Интернет, — сказал я. — В оранжерее было больше пятисот человек. Есть еще?
— Нет, только те, кого вы видели.
— Собираясь, вы свершаете ритуалы адамитов?
Тус испепелил меня взглядом.
— Что вы имеете в виду?
«А то, что вы в вашей секте трахаетесь как безумные!» Но это ведь не преступление. Потому я ответил уклончиво:
— Я читал, что адамиты собирались в подземельях и нагими служили мессу.
Уверен, Тус и так прекрасно понял, что меня интересует.
— Целью наших встреч всегда была исключительно подготовка к осуществлению живой картины. Вы представляете, чего нам стоило организовать ее?
«Вот-вот, и все это время вы увлеченно готовились к действу. Целыми днями рисовали декорации и конструировали дьявольские механизмы. Что-то не верится. И все же оргия не преступление», — снова подумал я. Пришлось сменить тему:
— Какую роль играла в секте госпожа Шару?
— Лора — моя муза.
— Не могли бы вы выражаться яснее? — попросил я.
— Нас соединяет нечто, выходящее за пределы сверхчувственного.
Я прервал его, чтобы не пришлось выслушивать еще одну лекцию, на сей раз философскую.
— Вернемся к Джули Бонем. Как вы с ней познакомились?
— В чате, посвященном Босху. Она была очень любопытна. Ей хотелось знать о художнике все. Потом мы познакомились поближе, и я выяснил, что у девушки длинные белокурые волосы. Я подумал, что она подойдет на роль Евы.
— И вы договорились встретиться в Лондоне. Почему же вы отправили вместо себя госпожу Шару?
— Я не был уверен, что Джули Бонем действительно годится. Светлые волосы — это еще не все, ведь могло оказаться, что она толстая или вся в оспинах. Лора должна была только взглянуть на нее, убедиться в том, что девушка нам подходит, а потом позвонить мне на сотовый. Мы были в Национальной галерее вместе, только я ждал в соседнем зале. Если бы Лора дала добро, я бы тут же вышел к Джули Бонем.
