Улыбнувшись, Джез кивнула.
– И вы немедленно воспользовались этим, чтобы спастись бегством.
– Вот именно, – мрачно согласился он.
– Не стоит принимать это близко к сердцу, – беззаботно посоветовала она. – Лет через двадцать они потеряют к вам интерес.
– Чудесно! – с чувством сказал Бо Гэрретт. – Я представлял себе деревенскую жизнь несколько иначе. – Он разочарованно покачал головой.
– Птичек, щебечущих в зеленых изгородях, детишек, весело играющих на лужайках, соседей, приветливо болтающих друг с другом через забор? – усмехнулась Джез.
– Что-то в этом роде, – сухо подтвердил он.
– Ну, так тоже бывает, – уверила она. – Но не в марте. Слишком холодно. А за щебетанием птиц, веселыми играми детей, дружеской болтовней соседей вы обнаружите связывающие всех нас сплетни.
– Я могу прекрасно обойтись без них, – резко заявил Бо Гэрретт.
Она пожала плечами.
– Я пыталась предостеречь вас в тот вечер.
– Немного поздно, вы так не думаете? Ведь я купил дом, – проворчал он.
– Пожалуй, – грустно согласилась Джез. – Но не волнуйтесь. Если вы собираетесь жить здесь, то быстро привыкнете к ним.
– Да, собираюсь, – прямо сказал Бо. – Но я намереваюсь пребывать в спокойном уединении, и у меня нет ни малейшего желания давать местным жителям повод для сплетен.
Возможно, сейчас не время говорить ему, что на самом деле не нужно ничего делать, чтобы стать темой для сплетен! Одно известие, что он звезда национального телевидения, поселился в деревне, привело обитателей Абертона в сильнейшее волнение и породило множество предположений. Последнюю версию Джез услышала утром, когда почтальон принес ей письма: Бо Гэрретт приехал в деревню, чтобы залечить душевные раны, нанесенные несчастной любовью. Женщина его жизни порвала с ним, после того как в результате автокатастрофы лицо Бо было обезображено. Джез не думала, что эта версия более достоверна, чем слухи, будто бы он приехал, чтобы собрать материал для книги. Какая книга, если она собственными ушами слышала от Бо Гэрретта, что он жаждет покоя и уединения?!
– Может быть, взглянем на сад? – предложила Джез, решив, что уже достаточно сказано о любопытстве деревенских жителей.
– На джунгли, вернее. – Бо поднялся. – Хотя я надеюсь, что когда-нибудь смогу назвать их садом, – заметил он, когда они направились к выходу.
Он прав: сад на самом деле похож на джунгли, с тяжелым сердцем согласилась Джез. В траве высотой едва ли не до пояса годами накапливался мусор; все заросло сорняками; несколько деревьев нужно спилить; теплица, за которой когда-то любовно ухаживала ее бабушка, почти развалилась.
Джез не могла не вспомнить, как в детстве играла в этом саду. Она пряталась в кустах, наслаждалась пикниками с бабушкой и дедушкой на зеленой лужайке, качалась на качелях под яблоней, мечтая о времени, когда у нее будет собственный дом, собственная яблоня с качелями и дети, весело играющие под ней.
Сейчас, в двадцать пять лет, она перестала верить, что мечты когда-нибудь станут явью…
– Катастрофа, не так ли? – послышался раздраженный голос Бо Гэрретта.
Джез заставила себя встряхнуться. Она здесь для того, чтобы работать, а не предаваться грустным воспоминаниям.
– Я бы не сказала, – возразила она. – Но мне придется убрать весь мусор, прежде чем мы начнем приводить сад в порядок.
– Тогда вы более оптимистичны, чем я. – Гэрретт покачал головой. – Иногда я спрашиваю себя, о чем я думал, покупая это, – пробормотал он.
Джез посмотрела на него.
– Искали собственный рай? – глухо предположила она, чувствуя, что возвращение в старый дом взволновало ее больше, чем ей хотелось признаться. – Простите. Мне не следовало…
– Не имеет значения. – Он резко отвернулся. – Вы можете начать в среду утром?
– Да, конечно…
– Тогда считайте, что вас наняли. Теперь, если вы не возражаете… У меня есть дела.
Джез вовсе не возражала, потому что у нее возникло острое желание сбежать из этого дома. Для одного дня воспоминаний более чем достаточно.
– Вам нужно знать, сколько будет стоить работа…
– Просто делайте ее, – нетерпеливо сказал Бо Гэрретт, стремясь поскорее закончить разговор. – И пришлите мне счет.
