– Моей матери, – медленно сказала она.
Бо кивнул.
– Мне показалось странным, что сын священника стал садовником, – пояснил он.
Джез молча смотрела на него несколько секунд, а затем разразилась насмешливым хохотом. Он не в состоянии понять, как сын приходского священника может стать профессиональным садовником? Тогда ему вовсе не понять ее мать, дочь пастора.
Бо бросил на нее испытующий взгляд.
– Я сказал что-то смешное?
Джез успокоилась и медленно покачала головой.
– Да нет. Но кем, по-твоему, должны становиться дети священников? Тоже священника ми?
Бо прислонился к шкафу.
– Я никогда не задумывался об этом, – признался он. – Просто мне показалось, что это странный выбор.
То, что он задумался об этом сейчас, обеспокоило Джез. Она не хочет, чтобы он интересовался ею или членами ее семьи…
– Каково это – быть внучкой священника? – непринужденно спросил он.
– Утомительно, – призналась она. – Дедушка и бабушка всегда считали, что мое поведение должно быть безупречным. Деревенские дети постоянно дразнили меня.
– Теперь я понимаю, что у тебя, возможно, возникали проблемы.
Проблемы? Иногда они превращались в настоящее мучение, потому что родители были всегда заняты, и выходные дни и каникулы она проводила у бабушки и дедушки. Они, несомненно, любили свою единственную внучку и желали ей самого лучшего, но совершенно не понимали ее.
– Могло быть хуже, – равнодушно пожала плечами Джез, беря поднос, чтобы отнести его в гостиную.
Бо внимательно посмотрел на нее.
– Могло быть хуже?
– Конечно. – Она ослепительно улыбнулась. – Тебе не трудно открыть мне дверь?
– Нет, конечно, – насмешливо сказал Бо, открывая дверь в гостиную. – У тебя здесь уютно, – одобрительно добавил он. – Возможно, я лучше чувствовал бы себя в коттедже, чем в огромном старом доме.
– Возможно, тебе вообще следовало оставаться в Лондоне, – сухо заметила Джез. Она подала ему черный кофе, решив, что молоко и сахар он может добавить сам.
– Почему ты так говоришь? – прищурился Бо.
Она рассмеялась и опустилась в кресло.
– Ты не вписываешься в деревню. – Ничего страшного, если она отплатит ему той же монетой; меньше всего ей хочется возвращаться к причине его визита. – Скажи честно, Бо. Почему ты живешь здесь? – намеренно вызывающе добавила она.
Он сердито блеснул серыми глазами.
– «Скажи честно»… Не лезь не в свое дело, Джез!
– Такого ответа я и ожидала.
– Тогда зачем спрашивала?
– Просто хотела узнать, права ли я.
Он опустился на диван и налил молока в кофе.
– Ты все еще не ответила на мой вопрос.
Джез удивленно подняла брови.
– На какой? – спросила она, прекрасно помня, о чем Бо спросил ее, но не испытывая ни малейшего желания отвечать.
Она не сомневалась, что шуточки Денниса, одобрение, высказанное сплетницей Барбарой, и сочувственные замечания Мэдлин связаны с тем старым скандалом…
Бо, прищурившись, испытующе посмотрел на нее.
– Почему ты «бедняжка Джез»? Почему я «добр», что пригласил тебя в паб? И почему Мэдлин думает, что ты «заслуживаешь» достойного молодого человека?
Она покачала головой и неопределенно улыбнулась.
– Если я не разучилась считать, ты задал не один, а три вопроса.
Он поджал губы.
– Если я не ошибаюсь, ответ на них один и тот же!
Он не ошибается, но крайне неприятно думать, что он знает это.
Она пожала хрупкими плечами.
– Вот что происходит, когда родился и вырос в деревне и живешь в ней всю жизнь. Люди воображают, что у них есть право обсуждать твою личную жизнь.
Ее ответ не убедил Бо.
– А как насчет недомолвок и намеков Денниса? – без обиняков спросил он.
Она совсем забыла, как вел себя Деннис! Хотя о причине легко догадаться: Деннис думает, что какая мать, такая…
Джез резко выпрямилась. Краска сбежала с ее лица, и синие глаза потемнели от гнева.
Нет!
Не может быть, чтобы Деннис прислал ей ту анонимку! Или все-таки может?..
– Деннис воображает, что он светский человек, – сдержав эмоции, насмешливо сказала она. – Как и ты, очевидно…
Бо все еще пристально разглядывал ее.
– Почему у меня такое чувство, что ты умалчиваешь о чем-то?
Услышав негодующие нотки в его голосе, Джез широко раскрыла глаза.
– Ты сам многое скрываешь, но я же не жалуюсь.
