— Я поджег дом губернатора! А ведь его дочь спит там, в комнате, в белой кроватке. Ее грудь медленно вздымается и опускается. Но скоро ее кровать охватит огонь. Мой огонь. Она проснется в горящей кровати. И поцелуи огня сделают ее белые ноги коричневыми. А голова ее облысеет, хотя волос у нее предостаточно. Облысеет! Слышишь? Облысеет! Прекрасная светловолосая дочь губернатора станет лысой!
Ричарда отвели к врачу, и тот сказал, что он сумасшедший.
Как это сумасшедший? Почему? О, нет, никакой он не сумасшедший! Все из-за черной тишины. Уж я-то знаю.
Мы отвезли Ричарда в сумасшедший дом. Почувствовав, как его хватают санитары, он стал сопротивляться. Некоторых избил до крови. Потом его связали, и, зло ругаясь, били железными палками. Ричард плевался кровавой пеной и ревел. И до чего же отвратительным был этот ревущий голос, заполнявший пространство на мили вокруг.
Когда мы с папой возвращались из сумасшедшего дома, я заметил, что даже углы вагонов заполнены этим ужасным звуком. Стоило прикоснуться к чему-нибудь пальцем, как в ответ тут же раздавался этот тошнотворный рев.
Той же ночью Ричард сбежал домой. Сорвал железные петли на окне и разбил себе лоб, но все-таки вернулся. Бегом. А за ним — черная тишина.
Был рассвет, три часа ночи. Я не спал, когда вернулся Ричард. Я все слышал. Он перелез через ворота, и черная тишина накрыла наш маленький домик своими мерзкими влажными крыльями.
В саду завяли цветы. Все видели страшные, мучительные сны. Скрипели кровати, раздавались тяжелые вздохи и стоны.
Лишь я один не спал и прислушивался.
Ричард тихо прокрался по двору. Он зашел в нашу комнату, где раньше мы спали вместе. Я не осмеливался пошевелиться. Но ему и не было до меня дела. Он завалился на кровать и уснул.
Затем все случилось так, как хотела черная тишина. Она тяжестью легла мне на грудь и смешалась с кровью. Это было ужасно. Я хотел убежать, но она уже была у моей кровати и каркающим голосом нашептывала мне разные мерзости.
Я встал, нашел веревку, завязал на ней петлю и прокрался к кровати Ричарда. Мне казалось, что огромные валуны давят мне на голову и плечи. У меня подгибались колени.
Я пропустил веревку под его большой, кровавой головой и продел ее конец в петлю. Потом немного выждал.
Ричард спал, хрипя и глубоко дыша. Я знал, что если он проснется, то всех нас убьет: своими кулаками он оставит синяки на грустном лице отца и, схватив за волосы, выволочет во двор сестренок. Больше я не колебался. Собрав все силы, я затянул петлю. Ричард стал задыхаться, но не проснулся. Вскоре он издал отвратительный стон и выбил ногами спинку кровати. Большое звериное тело недолго извивалось в моих руках.
Вдруг я услышал, как рассмеялась черная тишина. Безумно и неслышно. Меня прошиб холодный пот. Остывшее тело Ричарда съежилось в моих руках.
Я зажег свечу.
В кровати лежал хрупкий слабый ребенок с посиневшим лицом.
Мой маленький сумасшедший, мой светловолосый, румяный, лепечущий братик Ричард. Его темные глаза смотрели вдаль.
А черная тишина — я ясно это слышал — хохотала.
У меня нет больше сил слышать этот хохот! О, если бы мне никогда больше не видеть глядящие вдаль темные глаза Ричарда! У меня болит голова и спина, постоянно пересыхает в горле, и я никак не могу заснуть. Я совсем не сплю, господин доктор.
История о трех девушках
Перевод Е. Сочивко
Давным-давно в огромном саду, полном лилий и кустов сирени, жили три девушки. У одной волосы были черные, у другой рыжие, а у третьей — золотистые. Девушки вместе собирали фиалки по весне, вместе пели песни, стараясь превзойти заносчивых дроздов, и играли в салочки с косулями, тревожа старых, столетних сов, которых нежно любили. Они всегда делились с животными своим обедом и набранной из источника, что бил посреди сада, ключевой водой, которой запивали еду. Косули благодарили за угощение изящными прыжками, а большеголовые серьезные совы кивали и ухали, словно говорили:
— Спасибо за обед! Большое вам спасибо!
Девушки были сестрами, и у них не было друг от друга тайн. Более того, о любой мысли, которая приходила в голову одной, обязательно знали и две другие. Они были одним целым — и телом и душой.
