Ветви кипариса при дуновении ветра царапались о приоткрытую ставню. В комнате было душно.
— С чего это надумали болеть, Гашем-гага? — Доктор сочувственно зачмокал губами. — Таким выдающимся государственным деятелям, как вы, хворать не положено!..
— Ай, Беюк-киши, судьба так вероломна, я ужасно болен, — сказал с кислым видом Субханвердизаде.
По знаку доктора он обнажил покрытую седыми курчавыми волосами грудь и, широко открывая рот, задышал что есть силы. Доктор выслушал его и так и сяк, и помял, и постучал, а затем поставил градусник.
Отогнув одеяло и тюфяк, он опустился на пружинную сетку и принялся неотрывно следить за движениями секундной стрелки своих массивных золотых часов. Часы монотонно тикали. Стрелка ползла лениво, будто приклеилась к циферблату.
Субханвердизаде с удовольствием вспоминал одну из последних речей доктора на районном активе. Взойдя на трибуну, Баладжаев пылко воскликнул: «Много председателей я повидал на своем веку!.. Но впервые, именно, товарищи, впервые, я вижу, что председатель исполкома, достоуважаемый Субханвердизаде, так внимательно вникает во все условия медицинского обслуживания народа. Да-с! Он по отечёски заботится о нуждах здравоохранения. Вот почему в нашем окраинном горном районе здравоохранение поставлено образцово, значительно лучше, чем во многих нефтяных районах. В частных беседах со мною товарищ председатель Субханвердизаде чутко осведомляется: „А как обстоит дело, Беюк-киши, с местными кадрами?..“» Обычно в таких случаях Субханвердизаде делал вид, что не слышит, сидел с равнодушным каменным лицом или переговаривался с соседом. А на самом-то деле он упивался такими бессовестно хвалебными речами.
— Пора! — отрывисто сказал доктор и покашлял, как бы напоминая пациенту, что жизнь его в опасности.
Откинув зеленое одеяло, Субханвердизаде приподнялся, вынул термометр, протянул доктору.
— Н-да, небольшой жарок…
— Как так небольшой? — Голос Субханвердизаде прозвучал раздраженно. — Мой мозг вот-вот расплавится, словно в жаровне!
— Вероятно, термометр неисправный, — спохватился доктор. — Конечно, самый точный показатель — ощущение самого больного! Эти термометры совершенно ненадежны. Иногда показывают температуру на градус ниже. По внешнему виду можно судить, что у вас, Гашем-гага, под сорок.
— То-то же!.. — Субханвердизаде сморщился, словно капризный ребенок, у которого отняли любимую игрушку, зарылся головой в пуховой подушке. — Не термометр, а какая-то ерунда! Медицинская техника безнадежно устарела. И здесь все надо обновлять, революционизировать.
Доктор поспешил выразить свое полное согласие. Нахмурившись, председатель сказал что он разуверился в современной медицине и явно предпочитает народные средства: припарки, банки, горчичники.
— Вообще-то вы не правы, — французские источники говорят…
На лбу председателя прорезалась зловещая морщинка.
— Но, конечно, лучше прибегнуть к волшебным, в буквальном смысле слова волшебным средствам народной медицины, — плавно закончил Баладжаев. — Поставим баночки-припарочки! Пришлю сейчас Гюлейшу, — проворная, услужливая. И вас мгновенно же развеселит! Уж это так водится.
Размяв пальцами папироску, Субханвердизаде закурил, выпустил из ноздрей две струи синеватого дыма.
— А кого это тебе недавно прислали из Баку? Доктора, что ли? — небрежно спросил он и вовсе исчез в клубах дыма.
— А-а-а, это вы про Сачлы? Есть такая, есть новый кадр…
Окончила медицинский техникум, — тоже с небрежным видом, будто не догадываясь о помыслах председателя, сказал Баладжаев. — Но вы, Гашем-гага, как будто предпочитали до сих пор местные кадры?
Субханвердизаде не ответил.
— Пусть будет по-вашему! — вздохнул доктор.
Он чувствовал себя петухом, угодившим в кипящий казан и каким-то чудом выскочившим оттуда.
На крыльце он столкнулся с запыхавшимся Кесой — тот, согнувшись, нес тяжелые корзины.
— Как здоровье нашего горячо любимого товарища председателя?
— Плохо его здоровье! — буркнул доктор, не поднимая от стыда глаз. И подумал: «Этого хищника ядом трави — не отравишь! Брюхо-то луженое». Испугавшись, что подлый Кеса способен подслушать его затаенные мысли, Баладжаев ускорил шаги, так, клубочком, и скатился со ступенек.
