— Не знаю. Говорит: терпеть его не могу, чужак, выскочка, карьерист. Невзлюбил — и все.
— Странно. Ведь этот человек делает для нас очень важное дело. Вы согласны?
— Да, и тем не менее Субханвердизаде не любит его. Что тут поделаешь? А несправедливо…
— Очень прошу вас, передайте Субханвердизаде мое мнение об инженере и наш разговор относительно его награждения. — Помолчав немного, Демиров продолжал: — Надо бы на одном из ближайших бюро райкома поговорить о том, в какой степени школы обеспечены учебными пособиями. Подготовьте, пожалуйста, этот вопрос. Он очень важный. Книга, учебник — основа знаний. Кроме того, составьте проект организации сельских школьных библиотек. Наши дети не только должны учиться по школьной программе, но и много читать, любить художественную литературу. Любовь к книге надо прививать с детства. Ведь только молоденькое деревце поддается прививке, к старому дереву черенка не приживишь. Ум ребенка магнит: что притянет к себе — то уж навеки. По себе знаю. Я до сих пор помню стихи, которые заучил в детстве. И не только помню, но и люблю очень. Дороги они мне. Скажем, Пушкин…
Наш с вами долг, дорогой товарищ Джалилзаде, — продолжал он, — познакомить с прекрасными образцами мировой литературы молодых жителей нашего района, школьников, привить им хороший вкус. В моей жизни книги сыграли большую роль. Не будет преувеличением, если я скажу, что они были моими учителями. Очень люблю произведения нашего Джалила Мамед-кулизаде. Однажды, это было очень давно, я зашел к нему, вернее — в редакцию его журнала «Молла Насреддин», зашел со статьей, в которой критиковал некоторые действия одного уездного председателя райисполкома. Молла-ами, как его обычно все звали, очень приветливо принял меня, прочел мою статью, она понравилась ему. Он пообещал напечатать ее, а заодно предложил сотрудничать в их журнале, стать их, так сказать, внештатным корреспондентом. Мы, говорит, и псевдоним придумаем для вас. Я поблагодарил его за доверие, однако чистосердечно признался, что работа журналиста не влечет меня. «Ну, воля ваша, воля ваша, — сказал мне Молла-ами. — Не смею вас принуждать». Я попрощался с ним и ушел. С нетерпением начал ждать выхода очередного номера журнала «Молла Насреддин». С одной стороны, мне очень хотелось увидеть в журнале свою статью, с другой же стороны, я побаивался последствий: человек, на которого я замахивался, был как-никак председатель райисполкома — шутка ли?! Через две недели вышел журнал. Молла-ами, как обещал, статью мою напечатал. Не только напечатал, но и благоразумие проявил: подписал ее псевдонимом, дабы, в случае чего, начальствующая персона не могла свести счеты со мной, в то время простым, рядовым учителем.
— Да, его осторожность не была излишней, — согласился Джалилзаде. Поднять руку на уездного председателя исполкома, то есть на первое лицо в уезде, — дело нешуточное.
— Молла-ами не смотрел на чины. Для него главное было — интересы родины, народа, интересы дела.
Джалилзаде, поднявшись, подошел к книжному шкафу, начал с интересом разглядывать книги на его полках.
— У вас неплохая библиотека, товарищ Демиров! — похвалил он. — Пушкин, Сабир, Тургенев, Золя, Бальзак, Хюсейн Джавид… Чувствуется, вы большой книголюб. А я свою библиотеку оставил в Баку, не привез сюда. И не собираюсь привозить. Это ведь район… Жизнь здесь имеет свои особенности, не всегда приятные. У меня такое впечатление, что, как бы человек хорошо ни работал здесь, какую бы высокую должность он ни занимал, какими бы личными достоинствами ни обладал, все равно его рано или поздно выпроводят отсюда, привяжут, как здесь говорят, ведра к его телеге.
— Это почему же? — спросил Демиров, нахмурившись. — Вы серьезно говорите или шутите?
— Нисколько не шучу, даю вам честное слово, — заверил Джалилзаде и снова сел за стол. — Такая здесь сложилась традиция. Нехорошая традиция. Создатели и хранители ее — небольшая кучка людей. Называть их имена сейчас не стану. Это опытные интриганы. Для них, мне кажется, нет на свете ничего святого.
Лицо Демирова в один миг стало озабоченным и суровым.
