— Нет, не идет. Уеду, не уговаривайте. Обязательно уеду в деревню!.. Доктор сделал паузу: — Уеду к своему детству. А потом… — Он снова умолк. Потом, если хотите знать, я умру… Чувствую, знаю — скоро того… Земля нам дает жизнь — и земля нас берет. Прошу вас, пусть мои слова не огорчают, не печалят вас. Это же все естественно — родиться, жить, умереть… Может, неуместно говорить сейчас об этом… Вы уж простите старика. Болезнь у вас в общем-то пустяковая, а человек вы молодой. Вам до меня шагать еще лет тридцать. Так что вы должны войти в мое положение. Мне нужна деревня. Прошу вас направить меня в деревню…
— Хорошо, уговорили, — рассмеялся Демиров. — Направим вас в деревню. Только вот в какую?..
— Смотрите сами, — оживился доктор. — Ваше царство — вам виднее.
— Давайте мы вас направим в деревню, где председателем колхоза Годжа-оглу. Его отец — очень интересный старик, расскажет вам много любопытного об этих краях.
— Очень хорошо, весьма признателен вам. Вы же, товарищ Демиров, дайте мне слово, что будете добросовестно принимать все лекарства.
— Даю, обещаю.
— Кроме того, — продолжал доктор, — вам необходимо поставить банки. Это очень важно, дабы предотвратить возможное осложнение в легких. Я в здешней больнице встретил мою бывшую студентку — Рухсару Алиеву. Здесь ее почему-то зовут Сачлы. Это тем более странно, что кос у нее уже нет. Очень прилежная девушка, хорошо училась. Словом, ждите, я пришлю к вам Рухсару.
Демиров замахал рукой:
— Ради бога, доктор, не беспокойтесь, не надо никого присылать! Даю вам слово, я поправлюсь без посторонней помощи.
Доктор не дал ему говорить:
— Лишаю вас слова, товарищ больной. Или вы не усвоили простую истину, что врачам надо подчиняться? Мы уже говорили об этом: рядовой подчиняется командиру, больной — врачу. И позвольте мне откланяться. Вам надо отдыхать, а мне — собираться в дорогу. Утром загляну к вам. Счастливо оставаться.
Старик взял свою трость и ушел.
Демиров откинулся на подушку. В памяти начало оживать прошлое: учеба в Москве, две подружки — Халима и Зиба. Хорошее было время. Они были молоды, ездили за город, на Пахру, на Москву-реку, купались, катались на лодке, загорали, лежа на зеленой траве.
Таир улыбался, словно он и вправду вернулся в прошлое и это прошлое существует реально и, кроме него, нет ничего другого: ни смерти Халимы, ни разлуки с дочерью, ни этого городка, ни Зюльмата, ни Субханвердизаде… Вдруг он очнулся от воспоминаний былого.
«Странно, почему я подумал про Зюльмата и Субханвердизаде? Случайность?… Нет… Что-то в этом Гашеме есть страшное… Коварен… Хитер… И враг… Враг, враг!.. Неприятный человек!.. Есть в нем что-то от бандита, только не в лесу он… А повадки бандитские…»
Скрипнула дверь, он услышал голос Сары:
— Сестра пришла.
— Зачем это беспокойство?
— Она говорит, ее доктор прислал, ее учитель.
— Ну хорошо, Сары. Пусть сестра войдет.
В комнату вошла Рухсара. Голова ее была повязана белой косынкой. Лицо было бледно и печально. Бросила украдкой взгляд на портрет молодой женщины с девочкой на руках, висевший на стене, поставила на стол чемоданчик, достала из него банки, флакон со спиртом, вату. Спустя десять минут, сделав все, что надо, она попрощалась одним словом:
— До свидания, — и ушла.
Своим грустным лицом, своим спокойствием она напомнила Демирову Халиму. «Словно две половинки одного яблока», — пришло ему на ум сравнение.
Таир Демиров мало-помалу выздоравливал. Температура уже была нормальная, однако он был еще слаб и почти не вставал с постели. Много запоем, читал. За неделю, проведенную дома, еще раз перечитал «Войну и мир» Толстого. Впервые он познакомился с этой книгой в Москве, когда учился там, после одной из зимних сессий, во время каникул. Халима, тогда еще просто его девушка, которой он был сильно увлечен, прочла роман незадолго перед этим и была под сильным впечатлением таланта Толстого.
Книга захватила и потрясла их обоих. Они словно по-другому увидели окружающий их мир, людей. Роман сразу стал близок им и еще больше сблизил их духовно. Они будто породнились, вместе приняв участие в очень важном и добром деле. Это было чувство приобщения к подлинному произведению искусства прекрасному, мудрому, вечному.
