— В этом отношении ты прав, — кивнул головой Субханвердизаде.
— Я прав во всех отношениях, Гащем!
Лицо Мешинова сделалось темным, как уголь. Казалось, он вот-вот разрыдается. Субханвердизаде, чувствуя его состояние, участливо положил руку на его плечо:
— Успокойся, прошу тебя, Худуш. Ты ведь не ребенок. Ты — наша гордость, наша гора!.. Можно ли каждую ерунду принимать так близко к сердцу?.. Возьми себя в руки.
— Нет! — Мешинов ударил кулаком по столу, отчего карандаши и ручки полетели во все стороны. — Раздавлю! — крикнул он. — Раздавлю, как воск, вот этой рукой!..
— Ты имеешь право. Нейматуллаев закивал головой:
— Имеешь, имеешь. Не все же такие, как я. Имеешь полное право… Ты — это ты, Худакерем!
— Да, я — это не ты, Бесират!.. Я — не завтяаг, я — не жулик!.. Я — это я! — Он с силой ударил себя кулаком по груди: — Я — Худакерем!.. Ясно вам?!
Вечером Тель-Аскер сидел перед коммутатором у себя на телефонной станции. Перед ним лежала раскрытая книга. Он читал ее вслух, вполголоса. Потом вдруг начинал дремать, клевал носом. Просыпался — вновь принимался бормотать, заглядывая в книжку, пока новый приступ дремоты не смыкал его веки.
С недавних пор Аскер начал выступать на самодеятельной сцене, в местном клубе. На этот раз ему удалось «с боем вырвать» у руководителя драмкружка роль Сервера в пьесе Узеира Гаджибекова «Не та — так эта». И вот уже более десяти дней он, с трудом осиливая текст, пыхтя и отдуваясь, заучивал роль. Ему очень хотелось предстать перед девушками городка в облике столичного пригожего студента. «Пусть полюбуются на меня, Аскера — Сервера!» — мечтал он.
Борясь с дремотой, он, как говорится, брал горлом главного персонажа пьесы, купца Мешали Ибада, вопрошал с вызовом:
— Как звать твоего отца?! Имя твоего отца?! Неожиданно Аскер услышал:
— Имя моего отца? Зачем тебе?
Он вздрогнул, вскочил со стула. Книжка упала на пол. Он повернул голову и увидел на пороге Худакерема Мешинова.
— А, это ты… — пробормотал он, приходя в себя.
— Отчего ты так побледнел? — строго спросил Мешинов. — Скажи, ты что подумал? Сознавайся.
— Да нет, ничего… Просто я вздремнул немного, Худуш… Кажется, погода переменится, в сон клонит.
— Ты, я вижу, и спишь, и работаешь, и читаешь!.. На что это похоже?… заворчал Худакерем.
— А как же иначе?.. Мы должны прогрессировать. Паровоз эпохи летит вперед!.. Не стоять же нам в этот момент в стороне, слушая перезвон бубенцов, уносящихся вдаль?…
Мешинов поморщился:
— Прогрессировать!.. Паровоз! Эпоха!.. Бубенцы!.. Скажи, что ты болтаешь?! Что за чушь?!
— У меня роль, ясно тебе? Я буду выступать, — объяснил Тель-Аскер. — Вот они — бубенцы!
— В каком смысле — бубенцы? Что ты собираешься вызванивать?…
— Я буду вызванивать роль Сервера. Сервера, Сервера, Сервера!.. — пропел Аскер, прищелкивая пальцами и пританцовывая. — Я покажу этому купчишке Мешади Ибаду, где раки зимуют!.. Я вырву у него из лап девушку!.. Я женюсь на ней!..
— Поздравляю, счастливчик, — грустно усмехнулся Мешинов. — От всей души поздравляю, Аскер.
— Да, да, я счастливчик. Советская власть — моя!.. Эта огромная телефонная станция — в моих руках!.. Я успешно ликвидирую свою неграмотность!.. Выступаю в клубе!.. Изучаю телеграфный язык — точка-тире, точка-тире!.. И девушка будет моей! Я вырву ее!..
Мешинов улыбнулся веселее:
— Если бы твой покойный отец, Аскер, мог увидеть тебя, он бы воскрес, я думаю.
— Да, да, воскрес бы. Обязательно воскрес бы! Бедняга. Нанялся к какому-то беку жнецом и умер во время жатвы. Никто даже не знает, где его могила.
— Если бы ты знал, воздвиг бы над могилой отца усыпальницу? — неожиданно поинтересовался Худакерем.
— Конечно, воздвиг бы. Он же не был кулаком, чтобы я сровнял его могилу с землей!.. Я поставил, бы ему надгробный камень, на камне велел бы высечь серп, такой, каким он жал, а под серпом надпись: «Взгляните на его серп!» Разве это не наша эмблема — серп?! А, Худуш?!
— Отличная у тебя жизнь, ай, Аскер!.. Позавидовать можно. Молодец! Честное слово, завидую.
Щелкнул коммутатор, загорелась лампочка. Аскер быстро подсел к аппарату, спросил:
