Все это имеет значение для будущей судьбы Хейбара!
Судьба Хейбара... Как она сложится?.. Как сложится жизнь этого юного, искалеченного отцом человека?.. Что с ним будет через десять лет?.. Где он будет через эти десять лет?..
Будет трудиться... Конечно, рано или поздно женится... Ведь жизнь есть жизнь... И родятся у Хейбара дети... И они тоже будут жить в советском обществе, будут советскими полноправны
ми ЛЮДЬМИ...
И Хейбар и его потомки будут жить... Не только жить, но и трудом своим, своими жизнями выправлять зигзаги пути в своей родословной!.. К тому их обяжет, этого от них потребует их общество - всей своей мудрой, созидательной мощью.
Гиясэддинов курит, думает и вдруг начинает как-то странно, улыбаться грустно и в то же время светло...
Все-таки загадочная штука - сердце человеческое! Загадочная и прекрасная... А может, совсем не загадочная?.. Может, очень даже простая?..
Простая и прекрасная?!
Да, как сама жизнь...
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ
Был ранний вечер. В окно уже заглядывал темно-сиреневый сумрак.
Ветер налетал порывами, с завыванием и присвистом, ударял с разбега в стекла, словно задался целью высадить их, заставлял их дребезжать и позвякивать.
На улице тревожно шумели облетевшие тополя и чинары.
Осень держалась долго, стойко. И сейчас еще не хотела сдаваться перед упорным натиском подступившей зимы. Но было ясно: дни ее сочтены.
В комнате было тепло и уютно. На столе горела лампа с зеленым стеклянным абажуром.
Нанагыз устроилась на кровати. Шила что-то, неловко, одной рукой, зажав шитье между коленями. Время от времени вскидывала глаза на дочь.
Рухсара сидела за столом перед раскрытой книгой. На плечи ее был накинут большой серый шерстяной платок.
Мать часто задерживает взгляд на профиле Рухсары. Нанагыз видит: девушка задумалась, смотрит не в книгу, даже не поверх книги, не в стол, застланный розовой скатертью, и даже не в стену, в которую упирается стол,- куда-то намного дальше... Гораздо дальше, несравнимо!.. Смотрит так уже давно. Как только села за стол. И вчера так смотрела. И позавчера. И третьего дня.
Куда же она смотрит?.. В прошлое?.. Или в будущее?.. О чем думает?.. О ком?..
Мать все видит... Глаза у Рухсары сухие. Печальные, но сухие.
Нанагыз вздыхает. Нет, в будущее так не смотрят...
Она прожила долгую, нелегкую жизнь. Знает, вернее, чувствует: так смотрят только в прошлое, в родное, в близкое... Будущее, каким бы светлым, радостным ни ожидалось, ни представлялось человеку, все-таки никогда не ощущается таким близким и кровно-родным, как прошлое, если даже это прошлое связано со слезами и горем, если даже человеку хочется проклясть это прошлое... Ну, проклянет, но ведь никуда от него не денется. Оно с ним! Всегда будет с ним! И с ним человек придет в будущее, даже в счастливое будущее, если, конечно, таковое суждено ему.
Придет?.. Или человек сам берет его с собой - это прошлое? Когда как. Кое-что забывается. Время затушевывает многое. Но не все. И не сразу.
Нанагыз смотрит на дочь... Глаза у Рухсары сухие. Уже несколько дней сухие. С того вечера, как похоронили Хосрова.
Что матери известно?.. Разве Рухсара говорит ей что-нибудь?.. Разве говорила?.. Разве делилась, делится своими переживаниями?.. Не такие теперь дети...
Но мать знает все. Все чувствует.
Нанагыз припоминает... Примерно с месяц назад Рухсару ночью подняли с постели. За ней пришел Хосров. Какая-то женщина не могла разродиться в деревне... Рухсара пошла в эту деревню. Сопровождал ее Хосров. Вернулась через день к вечеру. Радостная, довольная. Спасла женщину, спасла ребенка. Очень радостная. Говорливая. Давно ее Нанагыз не видела такой. Рухсара много рассказывала -- о том, как шли с Хосровом ночью по горной дороге, как натерла ногу, как впервые в жизни села на лошадь, как уснула на плече Хосрова. Даже пересказала матери историю юной учительницы-турчанки, рассказанную ей Хосровом.
От Нанагыз не укрылось: после возвращения дочери из Чанахчи что-то с ней произошло. Рухсара словно воскресла. Стала жизнерадостной, бодрой, веселой, словом, прежней Рухсарой, какой она была, когда училась в Баку, когда еще не нанес ей рану Ризван... Нет, даже не такой - еще более радостной. Не то слово! Счастливой. Да, да, именно счастливой!
