Глаза Хосрова были широко открыты, но смотрел он на нее как-то бессмысленно, словно не видел. Вот наконец сознание его прояснилось. Бескровные губы дрогнули. Он попытался улыбнуться. Улыбка не получилась. Прошептал:
- Это конец... все... к сожалению.- Через несколько секунд, сделав усилие, добавил: - Милая... люблю тебя... очень... всегда любил... как только увидел... ты знаешь это...
Он говорил еще что-то, но уже беззвучно. Шевелились только губы, слов не было. Сознание опять уходило от него. Глаза Хосрова закрылись. Он лишился чувств.
Рухсара, вся в слезах, близкая к отчаянию, разорвала на нем гимнастерку до пояса. Увидела: пуля вошла в грудь справа, почти под мышкой. Она начала искать выходное отверстие - его не было.
Страшная мысль пронзила мозг Рухсары: "Что она там натворила- проклятая пуля!.."
Выхватив из санитарной сумки бинт, девушка начала перевязывать грудь раненого.
Бой между тем продолжался. Гремели выстрелы. Противно пели, тинькали пули. Рухсара не обращала ни на что внимания. Кончив перебинтовывать Хосрова, глянула по сторонам в надежде увидеть кого-нибудь из бойцов, позвать на помощь.
И вдруг увидела: сверху в ее сторону, прячась за камнями, пригнувшись, быстро спускается, почти бежит, высокий худой человек в черной чухе, лохматой папахе, заросший, с рыжими отвислыми усами. В руке у него была винтовка.
"Зюльмат!" - мелькнуло у девушки в голове.
Не спуская с бандита глаз, она протянула руку к лежавшей на земле винтовке Хосрова, подняла ее, начала целиться. В этот миг бандит увидел ее, метнулся вправо, к скале, хотел укрыться. Она успела выстрелить. Винтовка Зюльмата с грохотом упала на камни. Пуля попала ему в правую руку.
- А-а-а! - дико заорал он.- Сынок, Хейбар, меня ранили!.. На помощь!.. Хейбар!
Однако Хейбар не успел прийти к нему на помощь. Сидя в берлоге под скалой, он видел, как несколько человек нападающих бросились к его отцу. Хейбару стало страшно. Он понял, что помочь отцу не сможет, только выдаст себя, и решил затаиться.
Тем временем Зюльмат, выхватив левой рукой из ножен на поясе большой кинжал, кинулся вправо вниз, надеясь прорваться.
Из-за скалы наперерез ему выскочил Годжа-оглу, крикнул:
- Сдавайся, бандит!
Зюльмат, не останавливаясь, вскинул руку с кинжалом. Он целился в голову Годжи-оглу. Но тот, шагнув в сторону, увернулся от удара и в следующую секунду ловко прикладом выбил кинжал из рук бандита. Еще через мгновение Годжа-оглу ударом огромного кулака поверг Зюльмата на землю, приставил к его груди дуло винтовки, сказал тихо и зло:
- Лежи, отдыхай, бандюга!.. Отбегался!..
Зюльмат с. ненавистью смотрел на Годжу-оглу, пальцами левой здоровой руки скреб землю, рычал:
- Убей меня, Годжа-оглу!.. Убей!.. Убей, если ты мужчина! Прекрати мой позор!.. Прошу тебя, убей!..
На лице Годжи-оглу играли желваки:
- Легко же ты хочешь отделаться, Зюльмат!.. Нет, я тебя не пожалею, не прикончу, на меня не рассчитывай!.. Ты умрешь, но не сейчас!.. Прежде мы будем судить тебя, бандита, народным судом!.. И ты выпьешь чашу своего позора до конца!..
Подбежали Илдырымзаде с бойцами. Годжа-оглу приказал:
- Вяжите его - и вниз!
Бой на Красных скалах затихал. Бойцы коммунистического отряда добивали остатки банды. Двое зюльматовцев сдались в плен.
Хосров скончался на руках Рухсары, не приходя в сознание.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ
В палатке Гиясэддинова собрались командиры групп - Годжа-оглу, Хангельдиев, Балахан, Илдырымзаде, все, кроме Хосрова.
Сидели кто на чем,
Гиясэддинов примостился у столика на ящике из-под патронов. Он был сумрачен. Курил, жадно затягиваясь. Не смотрел ни на кого.
Долго молчали. Наконец Гиясэддинов вымолвил глухо:
- Да, потеряли Хосрова... Такого парня!..- Голос его дрогнул, он еще ниже опустил голову, продолжал тихо: - Даже не верится!.. Ведь вот только что он был рядом с нами...- Не стесняясь присутствующих, Гиясэддинов достал из кармана галифе платок, утер глаза, тяжело вздохнул.
Все молчали. Гиясэддинов сказал:
- Ну ладно, товарищи, давайте подводить итоги боя...- Он поднял голову, спросил: - Сколько у нас всего убитых и раненых?
