Старик же продолжал как ни в чем не бывало:
- И до нас сюда доходили слухи из города, дочка, что в больнице работает молодая девушка-дохтур, приехавшая из Баку, хорошо лечит людей. А теперь ты сама у нас побывала, помогла нам, теперь мы знаем, какая ты, полюбили тебя!.. Да пошлет тебе аллах много здоровых красивых детей!.. Да сделает он твою руку всегда исцеляющей, как у Логмана!3 Да будешь ты, дочка, всегда приносить людям только радость и улыбки!..
- Аминь! Аминь! - перебил своего тестя стоявший рядом Рустам-киши; глаза его лукаво, весело улыбались:-Дай же, Мовламверди-киши, сказать слово и колхозному парторгу! А то девушка, наша уважаемая доктор, слушая тебя, еще подумает, что у нас в деревне по моей вине слабо ведется антирелигиозная пропаганда!
Люди, оценив шутку, дружно засмеялись.
Прощание затянулось. Каждому хотелось пожать руки Рухсаре и Хосрову, сказать им хоть несколько теплых слов на прощание.
Одной из последних к Рухсаре протиснулась Марьям-гары. Девушка обняла худенькие плечи старушки, поцеловала ее трижды.
Марьям-гары от волнения не могла произнести ни слова, только утирала краем платка набегавшие на глаза слезы.
После многих добрых обоюдно прощальных слов Рухсара наконец сказала, обращаясь к Рустаму-киши:
- Нам тоже грустно расставаться с вами, Рустам-киши, однако говорят: путник должен быть в пути! Разрешите, мы пойдем. Дальше не провожайте нас. Расстанемся здесь! Еще раз Т1ередайте привет вашей жене Азизе-баджи и, пожалуйста, в точности выполняйте все мои указания относительно ее режима. Думаю, Марьям-гары проследит за этим, я верю ей! В случае чего - звоните в райцентр!
- Все сделаем так, Рухсара-ханум, как вы велели! - заверил Рустам-киши. Напутствовал их: - Счастливой дороги, Рухсара-ханум! До свиданья, Хосров! Имей в виду: сына называю в твою честь - Хосровом!.. А если потом еще дочь родится, назовем Рухсарой! Удачи вам, дети мои!
Рухсара и Хосров двинулись по уже знакомой им тропе, меж высоких зарослей ежевики, часто оборачиваясь и махая руками глядящим вслед, кричащим им напутствия чанахчинцам. Сакил вышагивал за ними.
И вот уже не стало видно ни толпы, ни деревни.
На ногах девушки были новенькие крестьянские чарыки из буйволиной кожи, внутри со стельками из толстого войлока, которые этим утром преподнес ей Хосров, не забывший о ее растертой ноге.
Идти в чарыках было удобно. И сшиты они были очень аккуратно, радовали глаз Рухсары.
- Не трет больное место? - осведомился Хосров. Девушка признательно улыбнулась ему:
- Нисколечко! Очень вам благодарна, Хосров! Где вы достали такие замечательные чарычки? Они как раз по ноге мне!
Он объяснил:
- Вчера днем заглянул к деревенскому шорнику Гасану-киши. Обычно шорники неплохо шьют и деревенскую обувь. Я не ошибся, как видите.
- А как вы определили мой размер? - спросила Рухсара.- Очевидно, на глаз?..
- Да очень просто! - Хосров усмехнулся.- Ведь вы все время сидели возле роженицы, ходили по дому в шерстяных носках. Я попросил Айну, сестру Азизы, чтобы она вынесла мне вашу туфлю. Сходил с ней к Гасану-киши. А под вечер он сам пришел, принес две пары чудных чарыков, передал их мне. Одни вот - на вас, другие - в хурджуне.
- Зачем же мне две пары? - удивилась девушка.- Достаточно было одной!
- На память вам, Рухсара! Я даже не стал отказываться, иначе Гасан-киши мог обидеться на меня. Взял у него и поблагодарил. Шорник ушел радостный. Видели бы вы, Рухсара, его лицо! Он был горд тем, что хоть что-то сделал для вас, доктора, спасшей жизнь Азизе и новорожденному!
- Удивительно добрый народ крестьяне!
Хосров заметил:
- Профессия у вас замечательная, Рухсара! Имейте в виду, теперь слава о девушке-докторе, вырвавшей из лап смерти роженицу с младенцем, перешагнет границы района и разнесется далеко по всему Карабаху!
Она перебила его:
- Я это делала не для славы, Хосров. Вы это, конечно, понимаете. Признаюсь вам, я сама сейчас безмерно счастлива оттого, что мне удалось помочь Азизе! Именно удалось... Ведь все могло обернуться трагедией... Кто знает, возможно, опоздай мы всего на полчаса - и я уже не смогла бы ничего поделать...
