Рука Сабриэль нерешительно застыла над бандольером, коснулась Ранны и остановилась на Саранете. Девушка осторожно отвязала ремешок и извлекла колоколец на свет. Язычок, освобожденный от стопора, чуть звякнул – так взрыкивает разбуженный медведь.
Сабриэль заставила его умолкнуть, придержав язычок ладонью внутри колокольчика и не берясь за рукоять. Правой рукой она извлекла меч и взяла его на изготовку. Знаки Хартии на лезвии отразили лунный свет, замерцали и ожили. Сабриэль пригляделась: в такие моменты порою удавалось прочесть предзнаменования. Вдоль клинка бежали неведомые письмена, постепенно перетекая в более привычные, хорошо знакомые Сабриэль строки. Она наклонила голову и приготовилась войти в Смерть.
Сабриэль больше не глядела на лезвие, а меж тем надпись ожила снова и чуть изменилась. Обычно она гласила: «Я сделан для Абхорсена, разить тех, что уже мертвы». А сейчас последовало продолжение: «Клэйры провидели меня, Созидатель Стены выковал меня, король остудил меня, Абхорсен владеет мною».
Сабриэль, закрыв глаза, почувствовала, как возникла граница между Жизнью и Смертью. В спину дул ветер, неожиданно теплый, а лунные лучи слепили жаром, точно сияние солнца. Лицо ей обжег неизъяснимый холод; открыв глаза, она увидела сумеречный свет Смерти.
Усилием воли дух ее перешагнул границу; меч и колокольчик она держала наготове. Внутри ромба тело ее словно одеревенело, туман водоворотами заклубился у ног, виясь, оплел ей лодыжки. Лицо и руки побелели от инея, в каждой из вершин ромба вспыхнули знаки Хартии. Три вновь засияли ровным светом, однако северный знак ослепительно полыхнул и погас.
Река несла свои воды стремительно, но Сабриэль твердо стояла на ногах и, не обращая внимания ни на течение, ни на холод, настороженно оглядывалась по сторонам, высматривая ловушку или засаду. В этой точке перехода в Смерть царила тишина. Слышно было, как вода рушится сквозь Первые Врата, но ничего более. Ни плеска, ни бульканья, ни странных мяукающих звуков. В сером сумраке не маячило никаких темных бесформенных теней или зловещих силуэтов.
Не трогаясь с места, Сабриэль еще раз внимательно огляделась, убрала меч в ножны и пошарила в одном из набедренных карманов шерстяных бриджей. Колоколец Саранет она держала наготове в левой руке. А правой вытащила сложенный бумажный кораблик и, по-прежнему орудуя одной рукой, тщательно его расправила. Дивно-белый, в здешних сумерках он почти светился; на носу его обозначилось крохотное, безупречно круглое пятнышко – там, куда Сабриэль аккуратно выдавила капельку крови из пальца.
Сабриэль положила кораблик на ладонь, поднесла руку к губам и подула – словно отправляя в полет перышко. Точно планер, он соскользнул с руки на воду. Сабриэль затаила дыхание – кораблик едва не потонул; а в следующую минуту девушка с облегчением выдохнула – он бортом встретил волну, выровнялся и понесся по течению. Мгновение-другое – и кораблик уже исчез из виду, спеша к Первым Вратам.
Сабриэль пускала такой бумажный кораблик второй раз в жизни. Отец научил ее их делать, но строго предупредил, что пользоваться ими следует осторожно. Не чаще чем трижды в семь лет, или придется уплатить немалую цену, куда больше, чем капля крови.
Сабриэль знала, чего ждать: все повторится так же, как и в первый раз. И однако ж, когда гул Первых Врат на мгновение стих спустя десять, или двадцать, или сорок минут – в Смерти время расплывчато, – девушка извлекла меч и, держа Саранет наготове, отпустила его язычок. Колоколец молчал, ожидая, когда настанет миг быть услышанным. Врата смолкли, ибо кто-то… некое существо… возвращалось из глубин Смерти.
Сабриэль оставалось лишь надеяться, что это не кто-нибудь, а тот, кого она вызвала с помощью бумажного кораблика.
Магия Хартии на Рассеченной Вершине! Тварь, затаившаяся в пещерах под холмом в миле или чуть дальше к западу от расколотого камня, повела носом, словно почуяв знакомый запах, долетевший вместе с ветром.
Когда-то тварь была – или выглядела – человеком, еще в те времена, когда жила под солнцем. Все человеческое она утратила за те века, что провела в стылых водах Смерти, яростно цепляясь за свою сущность в борьбе с течением и демонстрируя невероятную волю к жизни. Тварь знать не знала, что обладает такой волей, – до того, как неумело брошенное охотничье копье отскочило от камня и вонзилось ей в глотку, оставив лишь несколько последних отчаянных минут жизни.
