Тут странно пахло. Однако запах был приятным.
Вот они, книги, стоят на полках. Сегодняшняя добыча ходока! Только и ждут, чтобы их кто-нибудь взял в руки.
И мы возьмем. Вот только которую из них?
Снаружи, на улице, тоже послышался вой. Он быстро приближался.
Бурундук уже знал, что он означает. В прошлый раз было так же, хотя он добывал тогда вовсе не книгу. Тогда он тоже прихватил бутылку — из похожих на те, чье содержимое перекочевывает в животы здешних неспящих.
Вой снаружи нарастал. Скоро тут появятся местные стражи порядка, и он останется без добычи. Позор такому ходоку!
Так что бегом — к ближайшей полке!
Вот они книги! Только какую же взять?
Книг было много — все полки заставлены. Разных размеров. Некоторые книги походили друг на друга, как две капли воды, — совершенно одинаковые картинки…
Между тем четырехколесная машина стражей порядка, мигая разноцветными огнями, с визгом остановилась.
Времени больше не было совершенно. Бурундук схватил ближайшую книгу и обернулся к разбитой двери.
Стражи порядка уже врывались внутрь помещения. С пистолетами…
— Руки в гору, козел вонючий!
Тут козла вонючего и выкинуло — время спасало своего любовника. Но — вместе с книгой. А значит, он не нарушил должного движения вещей.
* * *
Давешний стояк ждал меня там же, на берегу Красавки.
По дороге на встречу я засунул добычу в подходящее дупло. Так будет спокойнее.
Здрасьте-здрасьте, ну как, Бурундук, удалось?
Конечно, удалось, чтобы мне — да не удалось!
Он просиял.
— Ну и где, — говорит, — книга?
— Да тут, — говорю, — неподалеку… А где деньги?
Физиономия стояка сделалась каменной. Он похлопал себя по нагрудному карману:
— Баш на баш, Бурундук. Отдашь мне книгу, получишь кредиты. А чтобы у тебя глупые фантазии не завелись, у меня кое-что еще имеется.
И тащит из кармана пистолет.
Нет, вот правда, муравьи в башке…
Попробуй стрельни! Стражи недавно пытались.
Однако я вспомнил, что вокруг настоящее, а тут вам не там. Здесь не выкинет, спасая. Здесь, если о себе не позаботишься, сам в добычу превратишься, простатит тебе в печенку. Только в другую добычу!
— Зря вы так, — говорю. — У нас не принято клиентов обманывать.
Он понял, что перегнул палку, и убрал оружие. А вот деньги достал, показал.
— Идемте, — говорю.
Мы добрались до места.
Я вытащил из дупла добычу, протянул стояку:
— Вот ваша книга.
На лице его возникли торжественность и благоговение.
Он взял книгу в руки, осмотрел со всех сторон, погладил ладошкой, словно телку долгожданную.
Смешные они, эти стояки. Наверное, вещь из прошлого для них дороже собственной женщины.
Стояк отдал мне деньги и провел пальцем по буквам на книге.
— «Конфеты „Мишка на Севере“», — прочел он. — По-моему, мне бабушка когда-то рассказывала эту сказку.
Лицо его стало столь счастливым, что мне захотелось дать ему по башке. Кулаки сами собой сжались.
Но стояк исчез. Секунду назад был здесь, и нет его.
Вот только тут я понял, почему мне показались странными его глаза.
Не были они блудоватыми: просто стояк всю дорогу опасался, что сделает такое, из-за чего его выкинет.
И его выкинуло. Но, как и меня, — вместе с книгой. А значит, должное движение вещей не нарушено.
Книга была добычей этого мужика.
Потому что он — тоже ходок. Как и я. Только из времени, которое еще не наступило.
Андрей Буторин
Там, где не верят в чудо
Олег Константинович Брокалев не любил осень. Особенно позднюю — когда и листья уже облетели, и серо вокруг, и сыро, и зябко, и вообще носа из дому высовывать не хочется. Да и остальные части тела — тоже. Даже любимая работа Олега Константиновича в такие дни не радовала, а это случалось с ним настолько редко, что вполне могло считаться чудом, если бы не одно «но». А именно — в чудеса господин Брокалев как раз и не верил. Категорически и безапелляционно. Его жизненное кредо так и звучало: «Чудес не бывает!».
Олег Брокалев с юности обладал аналитическим складом ума, а потому, этим самым умом пораскинув, он нашел ему очень актуальное применение — открыл частное сыскное агентство, которое непосредственно и возглавил, придумав себе звучный псевдоним: Брок. На первый взгляд тут все казалось понятным: обычное сокращение фамилии-имени-отчества. Но не так все было просто, как не прост был и сам новоявленный сыщик. Ведь и название агентству он дал не простое, не какое-нибудь там «Брокалев и дочь» (о дочери чуть позже), не набивший оскомину «Лунный свет» или банальнейший «Сталкер», а вполне оригинальное, но без излишней вычурности, лаконичное и говорящее само за себя — «Бритва Оккама». Любому, увидевшему данную вывеску, должно быть понятно: здесь ценят лишь логику, безжалостно отсекая холодным клинком рассудка всевозможные фантазии, мистику и прочую антинаучную чушь. По крайней мере, так казалось самому Броку, псевдоним которого и являлся, собственно, сокращением названия агентства. Кстати, и брался сыщик только за те дела, которые изначально казались не просто необычными, но и вовсе даже сверхъестественными и фантастическими. Разгадать хитроумную загадку и выявить ее истинную, вполне объяснимую обычными реалиями сущность — вот что являлось основной целью сыщика Брока и приносило ему несказанное удовольствие. А если при этом оставался удовлетворенным и клиент, оно подкреплялось, как правило, не только морально.
