Решив так, новоиспеченный Лузер нагрузился всем необходимым и решительно встал на след братьев. Тем более что на свежевыпавшем сереньком августовском снежке сапожищи Грейдера оставляли колею, вполне соотносимую с прозвищем владельца…
* * *
Скоро сказка сказывается, а радиация действует еще скорее. И все же к вечеру того же дня отважный побиранец, затупив бензопилу, погнув уиллы, расстреляв девятнадцать цинков и начав уже от отчаяния забрасывать разнообразную бункерную нечисть банками с тушенкой, пробился-таки к ОГРОМНОЙ ГЕРМЕ.
Герму эту украшали разные страшные знаки: радиационной, биологической и ментальной угрозы, «кирпич», портрет Кошмарной Овечки Долли и призыв неведомо от кого неведомо кому: «Остановись! Или будущее не наступит никогда!».
Лузер призыву дисциплинированно внял и остановился, заодно прикидывая, хватит ли оставшегося у него пластида, чтобы герму раскурочить. Ибо всеми фибрами побиранцевской души чуял: вот оно! Нашел!!!
А потом отважный побиранец заметил еще одну надпись и загрустил. Ибо была она сделана на языке тру рашнз, и даже не печатными буквами по трафарету, а весьма коряво вырезана на поверхности гермы чем-то острым. Кодекс же Побиранца недвусмысленно гласил: «Если не знаешь, что написано — не трогай! Ибо!». Не один и не два бродяги сложили буйны головы от голода, жажды и прочих напастей, отделенные от спасения лишь символической преградой с непонятными им письменами. Вот почему все побиранцы — чуть-чуть полиглоты, а читать их учат едва ли не раньше, чем стрелять и мародерствовать.
В общем, стоит Лузер у гермы проклятой, голову повесив, и вдруг слышит за спиною:
— А написано на двери вот что: «Тут вам, школота, не Монолит паршивый! Хотя и не заперто!».
Обернулся Лузер на голос, сочный да громкий, и обмер. Ибо стоял перед ним ОН.
Прометей Семецкий.
Великий, могучий, неистребимый. Тот, благодаря кому у могущественных Хозяев Зоны Евгеньича и Михалыча появилась любимая игра «Убить Семецкого — спасти Семецкого». Добывший по семь штук всех известных и еще невесть сколько неизвестных артефактов. Выживший в Эпоху Зомби, отразивший Атаку Зомби и чуть было не ввязавшийся в Войну Зомби, да вовремя передумавший, ибо. Да и печень, как ни крути, не казенная…
— Вас, юноша, как прикажете? — поинтересовалась живая легенда вполне дружелюбным тоном.
— Ви… Лу… — залепетал побиранец и вдруг, неожиданно сам для себя, выпалил: — Тедди. Мое имя Тедди, сэр!
— Что ж, Теодор, — хлопнув его по плечу, улыбнулся мега-тру рашнз. — Не пройти ли нам?
И они — прошли!
* * *
С той стороны гермы было причудливо. В комнате идеально квадратной формы по стенам до самого потолка громоздились стеллажи, а на них — самые могущественные артефакты. Лузер с первого же взгляда узнал:
Сердца (Дезертира, Зоны и Львиное);
Змееныша;
Холодную Кровь;
Песочные Часы;
Пулю-Квант;
Полный Котелок Патронов;
Череп Мутанта;
Детектор Лжи;
Пищевую Цепочку;
Бумеранг;
Штык;
Спираль;
Клеймо Зоны;
Клин;
Коня Бледного
и даже наводящий ужас
Помет Кондора!
В центре же комнаты на постаменте черного камня стоял большой круглый аквариум. В нем лениво бултыхалось нечто растрепанное и лупоглазое, тускло-желтого цвета. Пол кругом был усыпан серым и мелкодисперсным, на первый взгляд — пеплом. Толщина слоя серого и мелкодисперсного была такая, что люди погружались в него до середины щиколотки.
«Ага! Еще двое! — раздался голос в голове каждого из побиранцев. — Ладно уж, коли приперлись, сыграем».
— Во что это? — прищурился многообещающе Прометей.
«Известно, во что. В загадки. Я вам — загадку, вы мне — ответ. Угадаете — награжу. Ошибетесь… тоже награжу».
— А смысл?
«Увидите. Только чур вопрос слушайте внимательно, повторять не буду. Итак, чего вам, сапиенсы, для комфортной жизни необходимо позарез? Из того, чего вы сейчас не имеете, хотя и вполне могли бы иметь?»
Мгновенно проведя ревизию снаряжения, Лузер завистливо покосился на забитую аккуратно снаряженными магазинами и гранатами разгрузку Семецкого и протянул:
— Боеприпасец обновить бы…
— Стой! Чересчур прос… — начал было Прометей, но было поздно.
«Ага! — возликовала лупоглазая тварь, баламутя воду в аквариуме облезлым хвостом. — Неверный ответ! И он награждается…»
