— Что произошло? — Детектив подался вперед и занес карандаш над блокнотом.
Не в силах глядеть ни на него, ни на Гордона, Габриела усердно разглядывала каракули на бумаге.
— Мы можем поговорить наедине?
Сазерленд даже не шелохнулся. Собственно, она и не ожидала, что он выйдет.
Шелтон нервно потер челюсть.
— Я ведь специально позвал сюда Гордона. Вспомни, что случилось в прошлый раз. Он может помочь… если ты позволишь.
Как же он поможет? Ведь этот тип сразу невзлюбил ее и даже не старается это скрыть. Все его поведение, даже поза, совершенно недвусмысленно это показывает. Да у него это и на лице написано.
— Я работаю одна, — напомнила Габриела.
— И тем не менее я остаюсь, мисс Вудс. — Гордон бросил взгляд на часы. — Смиритесь с этим и поехали дальше.
— Полегче, Гор, — нахмурился Шелтон. Потом повернулся к Габриеле, и голос его смягчился. — Давай, детка, расскажи мне.
Девушка молчала, напряженно думая. В конце концов, она же не просила помощи Гордона. Если по каким-то причинам он ее терпеть не может — что ж, это его проблема, а не ее. Она сурово посмотрела на него — пусть-ка уяснит себе это. Тот и глазом не моргнул. Габриела разочарованно перенесла все внимание на Шелтона и начала рассказывать.
— Три дня назад ко мне стали возвращаться прежние ощущения.
— Ощущения? — Реплика Гордона была пропитана угрюмостью.
— Такое чувство, будто стоишь на краю обрыва, — пояснила она. — Будто вот-вот что-то случится.
— Что случится? — Угрюмость сменилась любопытством.
— Не знаю, просто такое чувство. — Заставив себя проявить терпение, Габриела повернулась к нему и тут же пожалела об этом. От его гримасы могло молоко скиснуть.
— Но ты, конечно, разобралась, в чем дело? — спросил Шелтон.
Она кивнула и, прислонившись к стене, устремила взор на потолок со следами потеков от воды.
— Сегодня днем. Я расплачивалась в бакалейной лавке. Протянула кассирше горсть мелких монет. «Ох уж эти покупатели со своей мелочью», — заявила она.
— Ну и что тут такого? — пожал плечами Шелтон. — Грубо, конечно, но ничего особенного.
Габриела устало понурилась. Она старательно отводила взгляд от Гордона, боясь увидеть его реакцию.
— Кассирша не произнесла ни слова, — пояснила она.
В глазах Шелтона зажглось понимание.
— Ты уверена?
— В том-то и дело. — Габриела поднесла руку к виску. — Она жевала резинку, и я видела ее губы. Они не раскрывались.
— Ты слышала ее мысли, — тихо заключил Шелтон, снова отправляя сигару в пепельницу.
От демонстративного вздоха Гордона Габриела внутренне содрогнулась.
— Да, — согласилась она. Оба они — и она, и Шелтон — прекрасно знали, что означает этот случай с кассиршей: время, когда Габриела могла наслаждаться жизнью, время внутренней свободы и мира прошло. Дар вернулся к ней.
— И что ты сделала?
Габриела невесело усмехнулась.
— Сама себе не поверила. Отказалась признать, что это случилось вновь. Отказалась принять это.
Она не стала говорить, что проплакала всю дорогу домой, скорбя об утрате своей «нормальной» жизни и своих учеников, заслуживающих лучшего педагога, чем она, одолеваемая видениями. Дар не был ей в радость. Хватит с нее, она уже достаточно «награждена» им!
Шелтон подался вперед.
— И как, получилось?
— Что?
— Прогнать свои видения, — вмешался Гордон. Он тоже нетерпеливо наклонился вперед, уперев локти в колени.
— Я пыталась…
Так оно и было. Но, уже раскладывая покупки по полкам буфета, она поняла, что спасенья нет. Как раз в тот момент ей в первый раз явился образ девочки и душу ее снова начали терзать все демоны ада.
Шелтон в явном недоумении покачал головой.
— Так ты, значит, можешь отогнать видения?
Бедняга, он еще надеялся, что у нее есть выход. Габриела была благодарна ему за сочувствие, но, увы, выхода у нее не было.
— Нет, Шел. Не могу.
— Еще бы. Это было бы слишком удобно.
В голосе Гордона слышалась самодовольная снисходительность. Габриела бросила на него взгляд, полный испепеляющей ненависти, но он никак не отреагировал. Шелтон испытующе смотрел на нее, потирая челюсть и почесывая затылок, а потом хлопнул ладонью по столу.
— Прости, Габи, это грубо, но я пойду напрямик.
