Читают какую-то "Новую книгу о супружестве". Новую!
А я и старой в глаза не видел.
Я бился над химией, когда Томка крикнула из своей комнаты: "Эдя, тебя к телефону". И добавила: "Девушка", Да так значительно, что пришлось прибегнуть к подзатыльнику, хотя в принципе я против телесных наказаний.
В трубке долго что-то хохотало, я уже хотел бросить, как вдруг голос Оли С, (и рядом оказались ее глаза, как тогда, на ОСЕННЕМ БАЛУ)! "Назначаю тебе свидание ^ Вечного огня. Будешь через тридцать минут".
Таким наглым тоном даже я редко разговариваю! Хотел уже буркнуть: "Перебьешься". Но она вдруг спросила неуверенно! "Будешь?" И я неожиданно Промычал чтото утвердительное.
Мне живо вспомнилось, как позавчера на физкультуре она распустила волосы. Не знаю, то ли надо было, то ли... Но она вынула какую-то черную железячку-волосы как хлынут вниз!
Мы обалдели.
У меня во рту пересохло.
Андрей толкнул Ворю: "Оцени причесочку!" У Восова белки восхищенно блестели, как моя лысина сразу после бритвы.
Может, я бы и не пошел на свидание, но мгновенно решилась задачка, над которой мучился битый час, и я помчался.
К вечеру подморозило, и все лужицы на тротуарах Превратились в маленькие катки. Половину пути я пробежал, а половину прокатился на своих двоих. Я подумал, что Пушкин здорово сказал про коньки: "Как весело, обув железом острым ноги..." И все не мог решить, когда мы уже стояли у Вечного огня, намекнуть ей про нашу новогоднюю экспедицию или не надо. Все-таки я ничего ей не сказал.
Вообще я не знал, о чем с ней говорить. И она тоже почему-то молчала. Я не знаю, как ведут себя на свиданиях. Но все время помнил, что это не просто встреча. И потому было не по себе.
Мне страшно хотелось курить, но как она к этому отнесется? Достал из кармана коробку спичек и на ходу потряхивал ими, напевая себе под нос.
- Ты, может, курить хочешь? - спросила она.
Я даже споткнулся на ровном месте!
- Не-а.
Я врал. Просто прикуриваю плохо. Если это случается на улице, то волнуюсь, что не получится с первой спички, дышу на огонь, задуваю...
- А вот Босов считает, что девушкам на свиданиях надо всякие слова говорить... - Она засмеялась.
- Мм...
Она не знает, что Басову принадлежит и другой афоризм: "С девушками не разговаривать надо, а действовать".
Значит, действовать. Как? От нее шел такой дразнящий и взрослый запах духов, что мои бедные извилины заплетались одна за другую, я плохо соображал. Потом все прояснилось: надо ее поцеловать! Т^к просто. Я долго молчал, выбирал удобную минуту. Вот у того дерева. Нет, у того... Вот фонарный столб пройдем...
- Ты целоваться умеешь? - внезапно спросила она.
Я опешил. Почему она меня об этом спросила? Разве это надо уметь-целоваться? Я думал, само собой: вот ее губы, вот твои... Я запоздало схватил ее за руку, но она вырвалась.
- Ты что, спятил? - И пояснила: - Это мы с Макешкиной спорили после французского фильма: сколько может длиться самый долгий поцелуй?
Вот оно что! А я-то думал... Не о том ты думаешь, Эдуард Градов, о чем надо бы. Я сразу пришел в себя и решил увести разговор в сторону.
- А Ирка Макешкина по-прежнему молится на Романа?
- Сидоров красивый мальчик. И умный.
- Пожалуй. Только трусоват.
- Он не трус, - серьезно сказала она. - Ему нельзя драться. У него гемофилия. - Она взяла меня за руку. - Ты не разболтаешь? Я сама случайно узнала.
Этого никто не должен...
Мне-то что, мне все равно. Мне плевать. Надо будет спросить у мамы, что это за зверь-"гемофилия".
- Сегодня холодно. У тебя голова не мерзнет? - спросила она.
Я сорвал свою финскую кепочку, но она ловко выхватила ее и нахлобучила мне на самые уши.
- Простудишься, глупый!.. А жаль, что девчонкам нельзя под машинку, а то бы и я... Знаешь, как это называется в школе? Прическа "а-ля Женьшень"...
О-ёй! Сколько натикало! А завтра контрольная по алгебре.
Пятый день болеет Аня Левская. Она провела урокконцерт по Некрасову, как я теперь узнал, с температурой 39°. Евгений Евгеньевич считает, что это настоящий подвиг в честь класса и литературы, хотя и очень нас ругал, что мы не знали о ее болезни и ему не сказали.
